Мэри Келли - Залив Голуэй

— Выходит, вы ехали в Чикаго? — спросила я у Патрика.

— Я ехал, — ответил он.

Солнце стояло уже высоко. Этьен зевал, а у Жана слипались глаза.

— Ребята совсем вымотались, — сказала я. — Стивен, отведи их к себе в комнату. Можно Патрику устроиться у вас, Пэдди? Ты как, Бриди?

— Конечно, добро пожаловать, — ответила Бриди и встала с младенцем на руках.

Патрик хотел что-то сказать, но тут проснулся Майк и начал вопить.

— У этого молодца отличные легкие, — заметил Патрик. — Весь в своего деда Майкла — именно так он и выглядел в его возрасте.

— Что, правда? Он похож на моего папу? — переспросил Пэдди.

— Очень, — подтвердил Патрик.

— Ты это слышала, мама? — обратился Пэдди ко мне.

— Кому это знать, как не твоему дяде Патрику, — сказала я.

— Вот именно, — усмехнулся тот.

— А теперь — спать, — приказала я. — Вам, ребята, еще нужно будет поведать нам о событиях двадцати прошедших лет.

— Но мне всего-то семнадцать, — удивился Жан.

— Тем более тебе необходимо отдохнуть.

— Мы привезли вам письма, — сказал Этьен.

— Прекрасно. Мы почитаем их, пока вы будете спать. А когда проснетесь, вас будет ждать тушеная грудинка с капустой и картошкой. Вы ведь едите блюда ирландской кухни, верно?

— Да, — ответил Этьен. — Наши отцы научили этому наших матерей. Те пытаются добавлять специи, но наши отцы предпочитают еду без них.

— Так и должно быть, — удовлетворенно хмыкнула Майра.

Патрик пошел вниз вслед за Пэдди и Бриди с малышом. Этьен и Жан ушли в комнату Стивена и Майкла, тогда как сам Стивен отправился, чтобы привести Джеймси и Мэгги.

Мы с Майрой остались на кухне, млея от радости. Нам не нужно было слов: мы просто сидели, попивая чай, и улыбались друг другу.

Через некоторое время Майра сказала:

— Патрик Келли, Онора. Думаю, он вернулся домой. И если ты захочешь, он здесь останется.

— Слишком поздно, Майра. Он едва перебросился со мной парой слов. То, что он привез к нам наших племянников, — своего рода прощанье. Патрик скоро уедет. Вот увидишь. Он никогда не осядет. Не может.

— Майкл Келли тоже куда-то направлялся в свое время. Но остановился ради тебя, Онора.

— Но тогда мы были молоды.

— Так стань молодой снова.

— Я пыталась.

— Попытайся еще раз.

Мы устроили пир в лучших традициях самого Уильяма Боя О’Келли: изобилие еды, смех, истории и танцы под рилы, которые Джеймси наигрывал для нас на своей волынке. Все дети были с нами, и все были рады и счастливы принять у себя сыновей Хьюи и Джозефа. Их новым кузенам тоже было что им поведать.

Мы с Майрой отплясывали джигу вместе. Вдруг она остановилась и притихла. Она скучала по своим сыновьям и Грейси, вспоминала Джонни Ога. Я сжала ее руку. Она улыбнулась мне и покачала головой:

— Ах, да ладно. Скоро я опять буду с Грейси.

Патрик сидел в своем кресле — неподвижная фигура среди непрерывного движения. За все это время он говорил очень мало и почти не смотрел в мою сторону. Патрик тогда сказал, что если мы облечем наши чувства в слова, он уже никогда не сможет оставаться дядей-холостяком, который приезжает в гости только на Рождество. Он был прав. Поэтому теперь он уедет.

Из спальни вышла Бриди с малышом на руках. Пэдди тут же подошел к ней и забрал Майка.

— Я пойду с тобой, Бриди.

Она нежно коснулась его щеки.

— Побудь еще немного. Тебе же здесь нравится.

Это было правдой. Я уже несколько лет не видела, чтобы Пэдди непринужденно болтал и смеялся, а теперь он даже пел. Неужели война наконец понемногу отпускает его?

— Я отнесу Майка вниз и вернусь, — пообещал Пэдди и, положив сына на плечо, подошел с ним ко мне.

Майк открыл глаза — они у него были такими же синими, как у его отца и деда, — и принялся рассматривать нашу шумную семейку. Потом он выпрямился на руках у Пэдди — большой и упрямый парнишка, которому был уже почти год.

— Спокойного сна, Майк. — Я поцеловала его в лоб.

— Скажи «спокойной ночи», — попросила Бриди.

Майк помахал нам рукой, а Пэдди поднес его к Патрику, который протянул малышу свой палец. Майк тут же ухватился за него.

— Дедушкина хватка, — удовлетворенно заметил Патрик.

Майкл-младший наклонился и схватил бахрому на кожаной куртке Патрика. Потом он издал целую серию каких-то стонов и хриплых звуков, словно хотел что-то ему сказать.

— Закодированная речь, — с улыбкой объяснил Патрик. — Уже готовый фений.

Эти слова вызвали взрыв смеха. Весь вечер Патрик был очень угрюмым, а теперь встал.

— Я тоже уже пойду, — сказал он.

— Куда ты? — спросила Майра.

— Я остановился у Маккены. Джеймс наверняка захочет послушать о битве при Риджуэе и вторжении в Канаду, а заодно рассказать мне о состоянии дел в Братстве.

— Я и сам могу описать все это двумя словами, — заявил Джеймси. — Все удручены.

— У нас и раньше бывали падения, — сказал Патрик, — но мы всегда поднимались снова.

Дальше последовали слова, впервые за этот вечер адресованные непосредственно мне:

— Подай, пожалуйста, мое пальто, Онора. И жезл.

Я взяла в своей спальне куртку из овчины и кожаный чехол, в котором он держал посох, и принесла их ему.

— Покажите нам жезл Святого Греллана, дядя Патрик, — попросил Майкл. — Пожалуйста.

Патрик на мгновение заколебался, но потом все-таки вытащил жезл из чехла.

— Это правда золото? — спросил Этьен, наклоняясь пониже, чтобы лучше рассмотреть реликвию.

— Правда, — ответил ему Джеймси. — Обрати внимание на форму посоха и изображение этого животного на рукоятке. Уже в те времена в Ирландии были великие мастера.

— Он похож на пастуший крюк, — заметил Этьен.

— Верно, — сказала я. — Епископский жезл символизирует собой посох Пастыря нашего небесного.

Патрик кивнул.

— «Я есть хороший пастырь; хороший пастырь свою жизнь полагает за овец», — процитировал он Евангелие от Иоанна.

— Этот cathach был боевым штандартом у клана Келли более тысячи лет, — продолжал Джеймси.

— И принес за это время много добра людям, — сказала Майра.

Но мальчики ее не слышали — все смотрели на Патрика Келли.

Патрик протянул жезл Джеймси. Он подержал его немного и передал Стивену, а тот — Майклу. Майкл же протянул его Эдварду Кьюнину. Бриджет, стоявшая рядом с ним, тихо шепнула: «Нет», но Эдвард, казалось, не услышал ее. Он принял жезл, потом передал его Этьену, который отдал его Жану. Жан протянул реликвию Пэдди. Пэдди левой рукой держал Майка, а правой принял жезл. Майк тоже потянулся к этой блестящей палке, но Пэдди отвел руку далеко в сторону. Бриди забрала Майка, и тот заплакал: он тоже хотел потрогать эту сияющую игрушку.

— Тс-с-с… — Бриди начала укачивать его.