Виктория Фокс - Тайна старого фонтана

Вивьен сникла:

— Что, прости?

— Вы не можете. Это неправильно. Это зло. Убийство.

Вивьен стиснула зубы:

— Я уже объясняла тебе, Лили. И думала, ты на моей стороне. Я ее — или она меня, нет никаких сомнений. Ты знаешь, что ты видела, знаешь, что она пыталась убить меня, убить мое нерожденное дитя . Она ясно дала понять, что победит тот, кто атакует первым. Сейчас это буду я. Я не могу рисковать ни своей жизнью, ни жизнью моего сына.

Адалина произнесла, тщательно подбирая слова:

— Я подумала, это изменит все.

— Изменит что? — резко переспросила Вивьен.

— Изабелла была жертвой, — Адалина показывает на коробку, — Джакомо Динаполи был человеком крайностей: у него был страшный характер и навязчивая страсть. Я боюсь представить себе, через что он заставил ее пройти.

— Видимо, это у них семейное.

— Пожалуйста, синьора, подумайте об этом.

— Я думаю! — взорвалась Вивьен. — Изабелла должна уйти — и если у тебя не хватит сил помочь мне, я сделаю все сама.

— Как вы собираетесь объяснить это мужу?

— Мне не понадобится. Достаточно показать записку.

— Известие о ее самоубийстве убьет его.

— У него буду я.

— Она его сестра, — возразила Адалина, — если он когда-нибудь узнает, он оставит вас. И заберет Алфи. Вы больше никогда их не увидите.

Ее слова поставили Вивьен в тупик. Она подумала о душевной боли Джио, его слезах. Нет. Нужно быть сильной. За нас двоих.

— Джио не знает Изабеллу так, как знаю я. Он ослеплен.

— А как быть с тем, что ваш отец жив? Что скажет синьор Моретти, когда узнает?

— Я или она, Лили, — зловеще произнесла Вивьен. — Если ее не станет, Джио никогда ничего не узнает. Она единственная, кто может рассказать.

Адалина подняла голову. У нее в глазах была решимость человека, уставшего бояться.

— Вы уверены?

Вивьен моргнула:

— Ты не посмеешь.

— Посмею и сделаю это, — сказала Адалина дрожащим голосом, — если вы не отступитесь. Вы не навредите синьоре Изабелле. Это путь в никуда, и я жалею, что встала на него даже ненадолго. Я требую, чтобы вы отказались от этой затеи сейчас же.

Вивьен засмеялась:

— Ты не можешь ничего требовать.

— Это приведет к катастрофе.

— Да что ты можешь знать о катастрофе? Изабелла Моретти и есть катастрофа, и я больше никогда не позволю ей причинить мне вред. И тебе не позволю, если уж на то пошло!

— Убьете и меня тоже?

Вивьен сжала кулаки:

— Ты предала меня, Лили. А я считала тебя другом.

— Я и есть ваш друг, и я пытаюсь вас защитить. То, что произошло на лестнице… падение… Это было давным-давно. Разве она не могла измениться?

Вивьен не верила своим ушам.

— Она и тебя заманила в свои сети?

— Эта девушка пережила ужас, — сказала горничная, — хуже, чем мы можем себе представить. Она пострадала. Она жертва Динаполи. Не делайте ее еще и своей жертвой. Вы должны отказаться от этого безумного плана. Рассказать своему мужу о Гилберте должны вы сами, не я, не Сальве и уж точно не Изабелла. Дальше так продолжаться не может. Сейчас это должно закончиться. Здесь. Вы должны простить.

— Я никогда не прощу ей того, что она сделала.

— Вы никогда не простите себя, если пойдете на это.

— Во всяком случае, я буду жива!

— Вы действительно думаете, что она могла бы навредить Алфи? Она так любит мальчика.

— Никого она не любит, кроме Джио, она на это не способна.

— Она обожает вашего сына. Я видела ее с ним — столько нежности и терпения.

— Лили, ты сошла с ума.

— Нет. Это у вас разум затуманен.

Во рту у Вивьен пересохло: ее аргументы остались втуне, все зря. Это должно было стать началом заката эпохи Изабеллы. Что происходит?

— У Изабеллы с вами больше общего, чем вы предполагаете. — У Адалины в запасе был еще один выстрел. — Вас обеих мучили мужчины. Обе были покалечены. Обе терпели боль и страдания. Обе делали все, чтобы выжить, и у обеих есть шрамы, подтверждающие это. Что произошло с женской солидарностью? С состраданием? Прочтите еще раз, что она написала. — Она протянула записку Изабеллы. Помогите мне. Спасите меня. Умоляю. — Прочтите и скажите, что не чувствуете ничего. Что никогда не хотели того же. Изабелла, по-видимому, была в том же возрасте, что и вы. Отчаявшаяся девочка, которая пытается спасти свою жизнь, — прямо как вы. Я думаю, она пряталась от него, как вы от своего отца. Думаю, что подпирала дверь. Плакала у его ног и тихо умоляла остановиться. Мечтала сбежать, но не нашла способа сделать это.

Вивьен была ошеломлена. С тех пор как она нашла то, что было спрятано во рту у рыбы, — а на самом деле с тех пор, как приехал Гилберт, в ней бушевал ураган, планы строились, менялись, разрастались, лопались, не было даже секундной паузы, чтобы осознать, что все это значит и к чему может привести. И вдруг все замерло. Изумительная сила духа Адалины, решимость, которой она никогда не предполагала обнаружить у горничной с мягкой улыбкой и прекрасными манерами, пробили брешь в системе, и ее уверенность и решимость стали исчезать.

Но я ненавижу ее. Ненавижу.

Плечи Вивьен безвольно опустились. Боевой дух покидал ее.

— О, Лили… — Она поднесла руку к лицу. — Я так устала бороться.

Горничная обняла ее за плечи, и, когда Вивьен начала плакать, прижала к себе.

— Все хорошо, синьора… — Она погладила ее по спине. — Будет хорошо.

— Правда?

Адалина отстранилась и заставила Вивьен посмотреть на нее.

— Вы доверяете мне? — спросила она.

Вивьен кивнула.

— Тогда предоставьте это мне.

Вивьен колебалась, но знала, что так и сделает. Она опустила руку в карман халата, достала флакон с ядом и отдала пузырек Адалине, которая зажала его в кулаке.

— Вы поступаете правильно, — сказала Адалина, — вам не будет причинено больше никакого вреда. Клянусь.

Вивьен бродила между стен Овального сада, прокручивая разговоры в голове — с Лили, с Гилбертом, ссоры с Джио. Джио. Она вспоминала, как целовала в первые дни знакомства его непослушные волосы и мягкие губы. Как же ей рассказать об отце? Как объяснить свою ложь? Она не видела выхода — такого, после которого он сможет доверять ей. Да, Изабелла сделала много для того, чтобы разрушить их любовь, но Вивьен с самого начала сделала не меньше. И начала она с того, что сказала, что ее родители мертвы. Когда Джио в ответ доверил ей правду о пережитой утрате, ей стоило сознаться. Она упустила столько возможностей поступить правильно. Почему с ней всегда так? Почему все, к чему она прикасается, погибает?

Листья вокруг шептали: Она сделала это. Глупая девчонка. Бестолковая девчонка .

От мысли о Гилберте в Барбароссе у нее холодело все внутри. За завтраком в то утро он набросился на круассаны, выпил много сока, отрезáл масло для тостов целыми кусками. Она не могла смотреть на него, ненавидя все больше.