Гуннель Алин - Ганнибал-Победитель

— Мы прибьём тебя, если не унесёшь ноги подобру-поздорову! — выпалил стоящий рядом солдат.

— Распоряжения здесь отдаю я! — рявкает Ганнибал. — А я приказываю вытащить его на улицу. Женщину отнесите в дом.

Двое солдат схватили мужчину за руки. Тот не переменил позы, так и остался скрюченным, крепко держа себя под коленками. Солдаты подняли его, как поднимают большой котёл с ручками. Ганнибал склонился к мужчине и отчётливо произнёс:

— Не уйдёшь своей дорогой, прощайся с жизнью.

Однако мужчина не встал и не убежал прочь. Обряд кувады явно был важнее спасения своей шкуры, что, собственно, и хотел проверить Ганнибал.

— Пускай лежит, потом посмотрим, что он тут творит, — сказал Ганнибал. И, уже обращаясь ко мне, прибавил: — Пойдём внутрь, к женщине.

Тем временем прибыл Карталон с вином и мёдом. Он вошёл следом за нами и, сделав большие глаза при виде женщины, поставил кувшин вина у огня. Женщина с разметавшейся в стороны копной рыжих волос умолкла. Она лежала, возвышаясь, на дощатом полу, руки её были стиснуты на животе.

— Как же теперь будет с нашим разговором? — заканючил я. — У меня было к тебе много вопросов.

— А как теперь будет с вином, которое должно вылечить нам горло?

— Женщина тоже будет пить вино? — спрашивает от очага Карталон.

— Разумеется, — отвечает Ганнибал, расхаживая по половицам всё той же походкой, свидетельствующей о том, как он истосковался по такому полу.

Мы большими глотками пили подогретое вино. Карталон, опустившись на колени, попытался приоткрыть роженице рот. Это удалось не сразу. Сначала Ганнибал показал женщине, что он пьёт, и мне пришлось сделать то же самое. Мы опрокинули ещё по кубку. Женщина, глядя на нас, нехотя разжала губы. Попробовав несколько капель, она с жадностью принялась пить.

— Ты когда-нибудь помогал при родах животным? — спрашивает меня Ганнибал.

Я качаю головой. Тогда он задаёт тот же вопрос Карталону.

— Нет, никогда, — следует ответ.

— Ты меня удивляешь, Карталон. Даже я однажды принимал роды у оленихи, которую сам же ранил из лука. А уж при рождении слонов я присутствовал много раз.

У женщины снова начались схватки. Лицо её исказилось, она зажала рот ладонью и крепко сомкнула веки. Всё это не помогло. Она орёт в голос.

— Как только она перестанет кричать, я дам ей ещё вина.

— Правильно, — говорит Ганнибал. — А я осмотрю её. Во время схваток легче понять положение плода.

Ганнибал наклонился к женщине и принялся изучать её живот. Через некоторое время он призвал на помощь руки, ладонями и пальцами прощупывая, как лежит младенец.

— Ай-ай-ай, — сказал он, вставая во весь рост. — Младенец в неудачном положении. Если я правильно понял, он лежит поперёк. Из-за этого женщину ждёт смерть.

Роженица открыла глаза и испуганно уставилась на Ганнибала, тот снова наклонился над ней.

— Твой муж не убежал, а лежит около дома и стонет, — говорит он женщине, хотя знает, что она не поймёт ни слова. — Теперь ребятёнок снова зашевелился, — добавляет он, положив правую руку ей на живот.

Мне и Карталону он лаконично сообщает:

— Дело ясное. Младенец не может выйти наружу. Мы должны ей помочь. У кого самая узкая рука?

— Рука? — запинаясь, переспрашиваю я, уже практически догадавшись, что задумал Ганнибал.

— Вероятно, у тебя, Йадамилк.

Ганнибал сравнивает наши ладони и запястья. Естественно, самая узкая рука оказывается из нас троих у меня.

— Значит, придётся тебе, Йадамилк.

— И что, скажи на милость, я должен сделать этой рукой? — в ужасе вопрошаю я.

— Оказать вспоможение при родах, — крайне спокойно произносит Ганнибал. — Благодаря тебе может увидеть божий свет новый человек.

— Это невозможно, — уверяю я.

— Мы выпьем ещё. А ты, Карталон, продолжай давать вина женщине.

— Всё будет замечательно, — говорит Карталон не понимающей ни слова роженице.

— Теперь, Йадамилк, пришла твоя очередь становиться на колени. С левой стороны от женщины. И действовать тебе придётся левой рукой, которая у тебя, кстати, поуже правой.

— Я что же, должен тянуть младенца вниз?

— Да, сам он не опустится. Если мы не поможем матери, и она и ребёнок умрут.

Я нерешительно опускаюсь на колени с левой стороны роженицы. Конечно, мне в коленку тут же впивается сучок из половицы. Я ору от злости и боли.

— Ты, кажется, тоже собрался «кувадить»? — спрашивает Ганнибал и отнюдь не деликатно хохочет.

Тем временем я поступаю так, как велел Ганнибал: складываю пальцы левой руки, делая её похожей на клин, и костяшками вниз веду к чреву женщины. К моему великому удивлению, рука запросто проходит в её распахнутое, как разинутый рот, лоно.

— Теперь не торопись, — предупреждает Ганнибал. — Тебе нужно осторожно продвигаться вперёд кончиками пальцев. Возможно, наиболее чувствительный у тебя указательный. Подойдёт и средний. Всё может решить малейшее движение.

Рука моя невольно дёргается.

— Что ты чувствуешь? — мгновенно осведомляется Ганнибал.

Я молчу, не зная, что сказать.

— Ты нащупал гладкие плёнки?

— Нет ещё.

— Продвигайся дальше, но крайне осмотрительно.

— Теперь я что-то нащупал, только это не плёнки.

— Поводи пальцем по тому, что ты нащупал.

— Оно упругое.

— Прекрасно. Следовательно, плод освободился от оболочки и воды уже прошли. Это значит, что ребёнок вытянул ножки, насколько я могу судить сверху, во всю длину.

— Зад или, возможно, живот, — шёпотом докладываю я.

— На попе обычно бывает разрез.

— Нет, это точно живот.

— Тогда осторожно с пуповиной!

— Я уже нащупал её, — выдавливаю из себя я.

Только теперь я замечаю едкий запах женщины. Раньше я был в таком напряжении, что не обращал на него внимания. Мне хочется отвернуться в сторону, но я конечно же не решаюсь. Так или иначе глаза мои следят за тем, что делает рука в женской утробе.

— Пощупай указательным пальцем, есть ли пульс, — говорит Ганнибал.

— Есть, — констатирую я.

— Значит, младенец жив. Теперь, Йадамилк, попробуем объединить наши усилия, ты внутри, а я сверху живота. Медленно передвинь руку вправо.

— Тут явно бедро, — говорю я.

— Хорошо. Иди вдоль ноги, пока не доберёшься до ступни. Я сделаю всё возможное, чтобы ступня оказалась в правильном положении.

Карталон видит, как я вспотел, и подходит с полотенцем, которым обтирает мне лоб и шею. Я совершенно утратил представление о реальности. Мне кажется, я вовлечён в нечто, напоминающее кошмар. С огромным усилием я выговариваю:

— Похоже, это пятка.

— Чудесно. Нажми указательным пальцем на подъём и постарайся направить ступню вниз. Вот так! Ты чувствуешь, что я помогаю тебе?

— Нет, — отзываюсь я.

— Ты обязан чувствовать.