Сесилия Холланд - Иерусалим

Сейчас он и Триполи беседовали, плутая по кривым окольным тропкам дипломатии и с уверенностью обходя обманы; они знали друг друга так хорошо, что могли даже лгать улыбаясь. Сейчас Триполи улыбался. Удобно развалившись в мягком кресле, он протестующе поднял маленькие пухлые руки:

— Милорд султан, ты так огорчил меня, что я не могу выразить своего огорчения словами. Много лет мы были друзьями, беседовали о многом, я был твоим гостем, ты моим — и вдруг ты обнаружил, что мы враги. — Он улыбнулся. — Ты весьма опечалил меня, друг мой.

— Мы с тобой — друзья, — сказал Салах ад-Дин Юсуф. — Моя вера и твоя — смертельные враги. — Он кивнул слуге, и тот немедля подошёл с охлаждённым кувшином и вновь наполнил кубок султана. — Мне нужны деньги, граф. Вам нужно время. Я продам вам время за деньги, однако вам эта сделка обойдётся недёшево.

— Понимаю, — сказал Триполи. — Каковы твои условия, милорд?

— Я хочу пятьсот тысяч микелей за каждый год перемирия. — Султан подался вперёд, постукивая по столику указательным пальцем. — И ещё я хочу, чтобы мой племянник Тарик был освобождён из Маргата, чтобы получили свободу все заложники из числа моих подданных и все, кто сейчас платит вам дань.

— Мой дорогой султан! — Триполи даже моргнул. — Может быть, в придачу ещё пару звёздочек с неба?

— Если это можно устроить.

Граф рассмеялся. Он не тратил времени на гнев. Триполи был истый араб — он улавливал все полутона, все намёки, все скрытые значения и мог целыми днями сплетать их и распутывать. Инстинктивно он готов был к компромиссу, а для Салах ад-Дина сейчас любой компромисс был бы победой.

— Милорд султан, — сказал Триполи, — у короля нет денег, чтобы уплатить такую непомерную цену. Нельзя выжать кровь из камня.

— Деньги есть у тамплиеров, — сказал султан.

Лицо Триполи раздражённо передёрнулось.

— Разумеется, есть. Деньги, которые, к несчастью, недоступны ни мне, ни королю. — Он потянулся к миндальным пирожным, выложенным на блюде. Салах ад-Дин давно уже приметил, что Триполи всегда съедает всё, что ставят перед ним, однако не толстеет. Граф разломил пирожное обеими руками. — Поговорим разумно, друг мой. Ты напрасно так тревожишься о крестовом походе. От заморских франков не придёт никакой помощи — им нет дела до королевства Креста. Король же скоро умрёт. Когда это случится, помоги мне стать королём, и тогда мы заключим друг с другом прочный и долгий мир.

Султан не стал говорить, что мира не будет, пока он не получит Иерусалим.

— Кто наследует Бодуэну Прокажённому? — спросил он.

Триполи отложил одну половинку пирожного и переломил другую. Ногти у него были обгрызены до мяса.

— Наследница короля — его сестра Сибилла, легкомысленная девчонка. У неё маленький сын. Есть ещё её сводная сестра Изобел, намного младше Сибиллы. Можно подвигнуть совет баронов к тому, чтобы лишить их прав на престол. Если б у меня было довольно денег, я мог бы купить корону.

— С деньгами и дурак купит золотой гроб, — заметил султан. Он думал о своём враге, короле Иерусалима, который с таким пылом и упорством сражался с ним. Султан восхищался Бодуэном Прокажённым куда больше, чем ему хотелось бы. Триполи, полагал он, будет куда более слабым противником. — Хотел бы я когда-нибудь оказаться с вашим королём лицом к лицу.

— Не стоит, — сказал Триполи. — Он похож на непогребённый труп. — Во многих отношениях граф оставался всё таким же варваром. — Он умрёт, и покончим с этим. Что там такое?

Слуга, вошедший в комнату, кланялся и размахивал руками, пытаясь привлечь внимание султана. Глаза Салах ад-Дина сузились. За спиной слуги, в проёме двери, он разглядел своего племянника Али.

— С твоего позволения, милорд граф, я полагаю, это касается меня. Войди!

Али торопливо вошёл. За ним следовал человек с подстриженными рыжими волосами и окладистой бородой, незнакомый султану, зато хорошо знакомый Триполи; граф резко встал.

— Что ты делаешь здесь? — спросил он.

— Дядя, господин мой, — сказал Али, — призови стражу, тебе грозит опасность.

Рыжеволосый, стоявший за ним, сказал Триполи на языке франков:

— Они не могут найти Раннульфа.

— Вот как! — проговорил Триполи. Его взгляд метнулся к султану. — Что ж, это серьёзный промах.

Салах ад-Дин как сидел, так и продолжал сидеть, сложив руки на коленях, к — Али, что происходит?

— Мой господин, — сказал племянник, — тамплиер аль-Вали пропал. Он может быть где угодно, даже в самом дворце. Тебе угрожает смертельная опасность.

— Истинно так, — сказал султан. Он глянул на Триполи, затем на рыжеволосого, только сейчас сообразив, что это тамплиер; как он оказался вместе с Али, султан решил разобраться попозже. — У него дурные намерения? Что за человека ты привёл в мой дворец?

— Человека, которого я не допустил бы вольно шататься по моему собственному дворцу, — ответил Триполи. — Я полагал, что ты не спускаешь глаз с тамплиеров.

Султан кивнул Али:

— Позови стражу. Я удалюсь в мои покои, покуда его не найдут. Когда же найдут, пусть приведут ко мне. — Он поднялся, оказавшись лицом к лицу с рыжеволосым рыцарем. — Твой собрат совершил глупейшую ошибку. Он лишь накличет на себя беду. Если скажешь нам, где он, тебя пощадят.

— Не сомневаюсь, — хладнокровно ответил рыцарь, — но я ничего тебе не скажу.

— Али, взять этого человека и заковать, покуда не отыщут его друга.

— Милорд султан, — вмешался Триполи, — эти люди — твои гости, ты не можешь так дурно обращаться с ними.

— Они злоупотребляют моим гостеприимством, — отрезал султан, собираясь выйти, — но тут дверь снова распахнулась. Он поднял голову — и его взгляд уткнулся прямо в чёрные глаза тамплиера по прозвищу Святой.

Салах ад-Дин резко отпрянул. В комнате вдруг воцарилась мёртвая тишина, и тамплиер вошёл.

— Обыскались меня?

Он прошёл мимо застывших людей к диванчику и рухнул на него, точно он был здесь хозяином. Он был бос, бурнус покрыт грязью. Взгляд его не отрывался от султана.

— Склоняюсь перед величием султана Каира и Дамаска, возлюбленного сына Аллаха, повелителя царств и владений.

Само собой, он и не думал кланяться.

— Стража... — начал было Али, но султан жестом остановил его:

— Нет. Не будь глупцом. Ещё большим глупцом. Ты можешь уйти. Милорд граф останется, и второй рыцарь, и этот... — Он указал на кушетку. — Остальные пусть покинут нас.

Али, слуги и стражники торопливо вышли. Султан вновь уселся в кресло. Он не мог заставить себя взглянуть на человека, развалившегося на диванчике.

— В чём дело, монах?

— Я хочу уехать, — сказал тамплиер. — Не для того я приехал в Святую Землю, чтобы умереть здесь от оспы, а этот город заражён ею. Заключай перемирие, да поскорее, чтобы я мог увезти отсюда своих людей.