Юрий Малевинский - Дороже всякого золота [Кулибин]

— Не ершись больно, а то, гляди, бока не намяли бы наши-то, подновские.

— За что?

— За здорово живешь. Ты вот, гляжу, все один да один. Шел бы в компанию к мому Андрюшке. Мой-то в обиду не даст. Наши никому не спустят. Заходи к нам. Гостю завсегда рады.

Думалось Алексею: неспроста зовет, выведать что-то хочет. Интересно даже стало.

— Тебя Лексейкой, кажись, зовут? — спрашивал между тем Фрол.

— Алексеем.

— Алексей — человек божий. А скажи, Лексей, что за махина у вас в дому такая?

— Это какая? — сдвинув на лоб картуз, заскреб затылок Алексей. — Та, что у печки, что ль?

— А хоть бы и та.

— Нет, у окна лучше — новенькая!

— Ты не крутись как бес в колесе. Сказывай, что вы там делаете?

Алексею явно нравилось сердить этого бородача.

— Учитель не велели сказывать, что мы делаем, — растягивая слова, наслаждался Алексей. — Вы бы у него сами спросили.

Переступил с ноги на ногу Фрол, кашлянул. Потом, немножко подумав, сплюнул и пошел прочь.

Видит Алексей и глазам своим не верит. По дороге, по-утиному переваливаясь, плывет подвода. На ней ящики высоченные, и на них Иван Петрович восседает. «Что бы это значило?» Из калитки выпорхнула Наталья, полушубок кой-как на плечах, отопки на босых ногах. Подкатила подвода к воротам. Иван Петрович спрыгнул на землю.

— Принимайте купца с товаром.

Алексей в щели заглядывает, понять не может, что хозяин из города привез.

— А ну, Алеха, открывай ворота. Рот не разевай — гостинцы принимай.

Когда тяжелые ящики под навес сгрузили, Иван Петрович усадил на крыльцо Алексея с Натальей.

— Был я у Извольского. Приехал к нему и говорю: «Дозвольте оглядеть вещицы редкой работы». Ай, думаю, была не была. «Отчего, — говорю, — с заморскими художниками не потягаться?» У Извольского Микулин в тот час был. Ну тот для потехи подзадоривает: «Ай да Ванька Кулибин, он не только гляделку, а лестницу на луну построит. И полезем мы туда золото искать». Спрашивает: «Можно на Луну залезть?» Сказал я им, что, если бы Земля не вертелась, можно бы подумать. Они смеются: «Как же это Земля вертится, когда мы всегда вверх головами ходим?» Слово за слово. Между купцов спор вышел: сделаю я гляделку наподобие заморской или нет? Вот и отдали они мне все эти махины, чтобы я по образцу и подобию копию снял. А так как мы с вами самолично решать не можем, я к Михайле Андреевичу, нашему благодетелю, подался. Сказал ему, что на время хочу часы отложить, а сделать гляделку на луну. Осерчал он… «Ты, — говорит, — меня в трубу разоришь, а потом на луну выть заставишь». Многое снес, пока разрешение получил. Опять-таки Микулин вмешался. «Дозволь, — говорит, — Михайло Андреевич, — часть расходов на себя взять». Задело тут за живое Костромина. Гордость свою выказал. «Слава богу, свой капиталец имеется, к соседям занимать не ходим». Вот и привез я вам заморские махины.

В дом вернулась радость. Через час все сидели за столом, накрытым праздничной холщовой скатертью. Даже у ребятни сверкали глазенки. Иван Петрович рассказывал о чудо-приборах. Наталья была довольна таким исходом.

Ночь напролет в мастерской горели свечи. Разбирали телескоп. Думали-гадали, из чего и как сделать подобные зеркала.

— Есть, Алеха, есть, брат, на свете настоящие мастера, — говорил Иван Петрович, — вон Ванюшка Шерстневский правильно делает, что по земле ходит. У людей всему можно научиться!

Алексей поддакивал учителю, не спуская глаз с деталей удивительной работы.

Утром, когда Наталья пришла звать за стол, застала своих «мужичков» сидящими на полу. Вокруг, на половиках, лежали детали.

— Все разобрали?

— Ломать не строить, — сиял Иван Петрович.

— Дети вы и есть дети, — покачала головой Наталья.

— А ведь и правда, Алеха, дети мы с тобой, детьми и останемся. Большие глупые дети. Бежим к колодцу обливаться.

Едва не сбили Наталью в дверях, выбежали во двор. Заскрипел журавель, подняли бадью студеной воды. Фырча и смеясь, плескались из нее.

Длинные русые волосы Кулибина слиплись и походили на птичьи перья.

— А ну, Алеха, опрокинь на меня еще одну.

Сбросил рубаху, крепко ухватился за омшелую колоду.

— Лей, святая душа!

Алексей плеснул на спину учителя. Чуть дрогнула она, порозовела.

— Уу-ух! Хороша водица. Алеха, давай еще бадейку.

Потом, гогоча, Иван Петрович растирался полотенцем с петухами — рукоделье Натальи.

— Ну, брат, теперь нам с тобой и спать не надо. Будут сделаны гляделки не хуже заморских.

Иван Петрович понимал, что не дело оставлять одну работу и заниматься другой, но велико было желание самому изготовить оптические приборы и электрическую машину. Увлеченность взяла верх над рассудком.

Оптическая часть телескопа состояла из стекол и металлических зеркал. Нарисовав их на бумаге, Иван Петрович заскреб затылок:

— Орешек-то покрепче, чем мы думаем, Алеха. Стекло одно двояковыпуклое, другое — плосковыпуклое, но самая загадка, из каких металлов зеркала делать и как полировать?

Кажется безрассудным браться за оптику телескопа, не имея ни рецептов сплава, ни нужных инструментов, на навыков по полировке и доводке стекол. Но отступать было поздно. А главное — Иван Петрович обещал Костромину до приезда царицы в Нижний закончить часы «яичной фигуры». Сутки стали совсем короткими. Чтобы «составить металл в пропорции», приходилось проводить многие опыты. А как найти нужную выпуклость или вогнутость медных форм для того, чтобы точить зеркала и стекла? Проверка фокуса линз проводилась в солнечные дни, когда под стеклом дымился кусок дерева. После многих попыток нашел Иван Петрович способ полировки зеркал, применяя жженое олово и деревянное масло.

Смекалка и упорство помогли получить линзы и зеркала, собрать телескоп, микроскоп, подзорную трубу. После этого не таким уж сложным оказалось скопировать электрическую машину.

Единственное пособие, которым пользовался Кулибин, — это статьи Крафта по оптике, которые были напечатаны в «Прибавлениях к „С.-Петербургским ведомостям“».

Костромин все настойчивее торопил Ивана Петровича с часами. Стало известно о скором приезде Екатерины в Нижний Новгород.

Весной 1767 года Екатерина II отправилась в поездку по «Азии» — так она окрестила Поволжье. К этому путешествию готовились больше, чем к войне с турками. Академия наук издала книгу под названием «Географическое описание реки Волги от Твери до Дмитриевска для путешествия ее императорского величества по оной реке». На волжских верфях была построена флотилия судов. В Петербурге поговаривали, что около Волги неспокойно, и потому августейшую особу сопровождала надежная охрана. Всего в свите было около двух тысяч человек.