Алексей Шишов - Последний стратег

...Находившийся в Могилёве, в штабе генерал Алексеев с нетерпением ждал манифеста. Текст по телеграфу пришёл из Пскова глубокой ночью. Вместе с ним поступило два указа Правительствующему Сенату. Первый - о назначении князя Г. Б. Львова председателем Совета министров. Второй - о повторном назначении Верховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича-младшего.

Михаил Васильевич узнал и о том, что Николай II решил отречься в пользу своего брата.

«Его Императорскому Высочеству Михаилу

Псков, 3 марта 1917 года

События вчерашнего дня побудили меня к этому бесповоротному шагу. Прости, что перекладываю эту ношу на тебя и не смог этому воспрепятствовать. Однако остаюсь твоим верным и преданным братом. Возвращаюсь а Ставку и надеюсь, что через несколько дней смогу уехать в Царское Село. Усердно молю Бога за тебя и твою державу.

Ники».

Новый Верховный находился в Тифлисе и мог прибыть оттуда в ближайшие дни. Алексеев понял, что ему в это тревожное время предстояло, как начальнику штаба Ставки, распоряжаться фронтами от имени великого князя, исполнять его обязанности по существовавшему положению о власти в Ставке.

Под самое утро пришла телеграмма от Родзянко. В ней сообщалось, что великий князь Михаил Александрович готовит собственное заявление. Вскоре телеграфный аппарат отстучал его текст:

«Одушевлённый единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского».

Заявление великого князя Михаила Александровича дополнялось коротким актом подписания заявления. 300-летнему дому Романовых пришёл конец. В летописи государства Российского монарха Михаила II не появилось.

Так Российская держава в начале 1917 года осталась «без царя в голове».

Историки по сей день не могут прийти к единому мнению в вопросе о том, какую же роль сыграл генерал Алексеев, начальник штаба Ставки, главный стратег России в Первой мировой войне в деле отречения последнего Романова. Думается, что здесь следует обратиться к мнению главных участников тех далёких событий. И прежде всего, к генералу Рузскому, в те дни командовавшему армиями Северного фронта.

Он оставил после себя небольшое публицистическое наследие о событиях, связанных с отречением царя-самодержца, которое впервые увидело свет в белоэмигрантской печати. Речь прежде всего идёт о беседе Рузского с генералом С. Н. Вильчковским о пребывании императора Николая II в Пскове 1 и 2 марта 1917 года.

Статья была опубликована в 1922 году в журнале «Русская летопись», который издавался в Париже издательством «Русский очаг». Под публикацией, однако, стояла подпись Вильчаковского, а не самого Рузского.

«...Судьба государя и России была решена генералом Алексеевым.

Ему предстояло два решения, для исполнения которых «каждая минута могла стать роковой», как он справедливо отмечает в своей циркулярной телеграмме. (Речь идёт о телеграмме Алексеева главнокомандующим фронтам по поводу отречения императора. - А. Ш.) Либо сделать «дорогую уступку» - пожертвовать государем, которому он присягал, коего он был генерал-адъютантом и ближайшим советником по ведению войны и защиты России, либо - не колеблясь, вырвать из рук самочинного временного правительства захваченные им железные дороги и подавить бунт толпы и Государственной думы.

Генерал Алексеев избрал первое решение - без борьбы сдать всё самочинным правителе, будто бы для спасения армии и России. Сам изменяя присяге, он думал, что армия не изменит долгу защиты родины...».

Немалая часть офицерства обвиняла фактического военного вождя России в прямой виновности в свержении императора. Так, бывший артиллерист штабс-капитан Эраст Гиацинтов, фронтовик, кавалер трёх боевых орденов писал в «Записках белого офицера»:

«Для нас, фронтовиков и кадровых офицеров, это (отречение Николая II. - А. Ш.) было то, что называется «как снег на голову». Никто никогда не думал, что Россия может сделаться какой-то республикой и что возможны такие вещи. Увы, это оказалось возможным благодаря тому, что Государя окружала не только генерал-адъютанты, и генералы-предатели во главе с Алексеевым, начальником штаба Государя.

Алексеев, правда, был болен и находился в Крыму, но имел там совещание с левонастроенными кадетскими деятелями или даже социалистами, которые уговаривали его принять участие в этом заговоре. То же самое относится к великому князю Николаю Николаевичу...

По долгу присяги и Алексеев, и великий князь Николай Николаевич должны были предупредить об этих предложениях Государя Императора. Но ни тот, ни другой этого не сделали, и таким образом оба оказались участниками несчастья как династии, так и всей нашей России...».

С вышесказанным можно соглашаться или не соглашаться. Но ясно одно, что Алексеев, Рузский и Гучков, Председатель Центрального военно-промышленного комитета, стали тем хирургическим инструментом Февральской буржуазно-демократической революции, который отправил в прошлое отжившую свой век династию Романовых.

Ибо эти три человека обладали в те дни реальной силой. Первые два - военной, а третий - финансовой, довлевшей над «думской». Все остальные действующие лица свержения российской монархии были только политиками.

Думал ли каждый из этих людей о последствиях свершённого их руками крушения Российской империи?

Николай Владимирович Рузский, стоявший под дулами винтовок чекистов в Пятигорске на краю вырытой им же могилы? Ведь именно ему, как главнокомандующему армиями Северного фронта, подчинялся петроградский гарнизон. Ещё были под рукой верные воинские части, способные выполнить приказ о защите царя-батюшки.

Александр Иванович Гучков, один из крупнейших московских домовладельцев и промышленников, лишившийся в советском Отечестве всех своих миллионов, познавший бесчестье эмиграции? Ведь ему и его «сродственникам» ничего не стоило обратить хотя бы часть своих капиталов на поддержку пошатнувшейся монархии.

Михаил Васильевич Алексеев, стратег Первой мировой войны, который начал её с многомиллионной Русской армией, а закончил, собирая в новую русскую армию, названную им же белой Добровольческой, разрозненные группы офицеров, юнкеров и мальчишек-кадетов? Что он думал о своей причастности к крушению династии Романовых в 1-м «Ледяном» походе? Истории это неизвестно.