Алексей Шишов - Последний стратег

— Слушаю, понял и будет исполнено.

Военная экспедиция генерала Иванова на революционный Петроград провалилась. Не удалось ни собрать верные монархии отряды, ни провезти по железной дороге отборный Георгиевский батальон, составлявший основу охраны Могилёвской Ставки.

Государственная дума попыталась было вмешаться в ход событий. Её председатель М. В. Родзянко отправил во второй половине 26-го числа на имя императора телеграмму:

«Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие, топливо пришли в полное расстройство. Растёт общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца».

Родзянко, хоть и числился в рядах монархистов, но был игроком в большую политику. Менее чем через полчаса он отправил точно такую же телеграмму в адрес генерала Алексеева.

Доложил ли о ней Верховному Михаил Алексеевич? Вероятнее всего, нет. Только этим можно объяснить его приказание генерал-квартирмейстеру Лукомскому:

— Александр Сергеевич. В срочном порядке продублируйте эту телеграмму за подписью Родзянко всем главнокомандующим фронтов. В том числе и на Кавказ.

— Что приписать от имени Ставки к телеграмме?

— Каждый адресат должен высказать своё мнение по сути телеграммы. Передайте, что это просьба моя и Родзянко.

— Должен ли знать об этом Верховный?

— Нет. Прошу ему о том не докладывать. Полученные с фронтов телеграммы срочно ко мне на стол.

— Какие ещё будут приказания, Михаил Васильевич?

— Побеспокойтесь о том, чтобы в штабе о содержании телеграмм пока знало как можно меньше людей. И ещё - как с охраной Ставки?

— Я уже приказал выставить усиленные караулы от Георгиевского батальона.

— Хорошо. Ставка должна работать в прежнем режиме, особенно это касается оперативников...

Утром 27 февраля от Родзянко в Ставку поступила ещё одна телеграмма. Председатель Государственной думы уже не просил, а требовал принятия каких-то кардинальных решений:

«Положение ухудшается, надо принять немедленно меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба Родины и династии».

К тому времени с фронтов в Ставку пришли ответные телеграммы главнокомандующих. Алексеев, ознакомившись, показал их императору:

— Ваше величество. Телеграмма Родзянко от 26-го поступила и на фронты.

— Ну и что, Михаил Васильевич?

— Главнокомандующие фронтов прислали в Ставку свои ответы на эту телеграмму. На ваше имя.

— Где они?

— Ответы с фронтов в этой папке для докладов.

— Я ознакомлюсь с ними. Оставьте меня. И до ужина прошу не беспокоить.

— Как будет приказано, ваше величество...

Самодержец, уединившись с телеграфными лентами в своём рабочем кабинете, предался размышлениям. Случилось самое худшее из того, что только могло произойти: армия отказывалась защищать монарха.

А. И. Деникин так писал о событиях последних февральских дней 1917 года:

«Трудно думать, что и в этот день государь не отдавал себе ясного отчёта в катастрофическом положении. Вернее, он - слабовольный и нерешительный человек - искал малейшего предлога, чтобы отдалить час решения. Во всяком случае, новое внушительное представление генерала Алексеева, поддержанное ответными телеграммами командующих на призыв Родзянко, не имело успеха.

Государь, обеспокоенный участью семьи, утром поехал в Царское Село, не приняв никакого определённого решения...

Генерал Алексеев - этот мудрый и честный патриот - не обладал, к сожалению, достаточной твёрдостью, властностью и влиянием, чтобы, заставить государя решиться на тот шаг, необходимость которого осознавалась даже императрицей...».

Действительно, в тех исторических событиях Михаил Васильевич не показал ни властности, ни твёрдости. Но он видел, что армия уже перестала быть надёжной опорой монархии. Поэтому он при малейшем случае с упорством напоминал августейшему Верховному главнокомандующему, что Россия ждёт от него решения.

Бесспорно одно: Алексеев со всей ясностью понимал, что дни правления императора Николая II сочтены. И в эти дни генерал заботился только об одном: чтобы для армии свержение монархии прошло бескровно, без потерь людских и душевных. Позднее Алексеев скажет:

— Во время войны армия должна была сражаться на фронте, а не бунтовать вместе с голодным людом столицы...

О том, как развивались события последних дней уже призрачного существования 300-летней династии Романовых, говорится и в личном дневнике императора Николая II.

Особенно значимы записи, которые относятся к концу февраля и первым числам марта месяца:

«22-го февраля. Среда.

Читал, укладывался и принял: Мамонтова, Кульчицкого и Добровольского. Миша завтракал. Простился со всем милым своим (семейством) и поехал с Аликс (императрицей Александрой Фёдоровной) к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на Ставку. День стоял солнечный, морозный. Читал, скучал и отдыхал; не выходил из-за кашля».

«23 февраля. Четверг.

Проснулся в Смоленске в9с половиной час. Было холодно, ясно и ветрено. Читал всё свободное время французскую книгу) о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилёв в З ч. Был встречен ген. Алексеевым и штабом. Провёл час времени с ним. Пусто показалось в доме без Алексея. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай».

«24 февраля. Пятница.

В 10 с половиной пошёл к докладу (Алексеева), который окончился в 12 час. Перед завтраком (?) принёс мне от имени бельгийского короля военный крест (орденскую награду). Погода была неприятная - метель. Погулял недолго в садике. Читал и писал. Вчера Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру».

«25 февраля. Суббота.

Встал поздно. Доклад (Алексеева) продолжался полтора часа. В 1 с половиной заехал в монастырь и приложился к иконе Божьей матери. Сделал прогулку по шоссе на Оршу. В 6 ч. пошёл ко всенощной. Весь вечер занимался».

«26 февраля. Воскресенье.

В10 час. Пошёл к обедне. Доклад (Алексеева) кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Алике и поехал по Бобр(уйскому) шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сен(атора) Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино».

«27 февраля. Понедельник.

В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известил! Был недолго у доклада (Алексеева). Днём сделал прогулку по шоссе на Орту. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское) С(ело) поскорее и в час ночи перебрался в поезд».