Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни. Повесть

Мухаммад ал-Хасияд терпеливо ждал, прислушиваясь к непонятным выкрикам знахаря. Изредка он улавливал тихие стоны Якуба, и тогда в душу закрадывался страх - казалось, что произошло что-то непоправимое.

- Аллах, помилосердствуй, не дай погибнуть моему единственному сыну, отраде очей моих! - шептал Мухаммад. - Пощади… верни здоровье моему Якубу, дай мне возрадоваться!..

Знахарь кружился и завывал, усердно катался по земле, простирая руки в пространство и призывая на помощь силы небесные. А Якуб задыхался. Он пылал в каком-то страшном огне, и ему казалось, что вокруг него знойная пустыня с черным небом, без единой звезды.

Получив свои десять дирхемов, [11] Дирхем - мелкая серебряная монета. знахарь утер замасленным рукавом вспотевший морщинистый лоб и с поклоном сказал, что через час злой дух покинет юношу и он будет совершенно здоров.

Настала ночь, страшная и бессонная. Что она принесет с собой? Мухаммад не покидал больного сына. Сидя у его изголовья, он прислушивался к его неровному дыханию и ждал, когда придет исцеление, обещанное знахарем. Иной раз ему казалось, что остановилось слабое дыхание больного, и он в страхе хватал его за руки и, прижимая холодеющие пальцы сына к губам, шептал:

- Только не это… Только не это! Не может так бесславно погибнуть любимый сын Мухаммада ал-Хасияда… Разве за деньги нельзя исцелить больного? И для чего тогда деньги? Для чего этот караван с драгоценными товарами из дальних стран? Поистине человек - песчинка в безбрежном океане жизни…

Пришло утро, но Якубу не стало легче. Мухаммаду казалось, что сын гибнет у него на глазах.

- Абдулла, тотчас же найди искусного знахаря. Скажи, что я готов отдать половину достояния тому, кто исцелит Якуба. Ступай, Абдулла! Пошли за врачевателем своего помощника в Гургандж. Дай быстроногого верблюда, и пусть скажет, что Мухаммад не поскупится.

И снова Абдулла привел врачевателя. Пришел высокий, худой как жердь человек с впалыми щеками и маленькими косящими глазами. Он ступал медленно и величаво, бережно прижимая к груди глиняный сосуд с каким-то зельем. Он молча склонился над Якубом и, не говоря ни слова, поднес к его губам свою глиняную кружку. Но, как он ни старался, ему не удалось напоить Якуба этим напитком. Юноша не мог глотать и потому крепко сжал губы, молча защищаясь. Вокруг Мухаммада и Якуба собрались купцы, остановившиеся в караван-сарае. Одни давали советы, другие выражали свое сочувствие. Каждому хотелось чем-то помочь, и каждый вспоминал какой-то удивительный случай, когда знахарю удавалось исцелить больного то настоем диких трав, то заклинаниями. А худой, высокий лекарь спокойно и уверенно подсовывал Якубу свою кружку с настоем, но, видя, что юноша не собирается его пить, отставил сосуд и стал разжимать крепко сжатый рот Якуба. Он хотел насильно напоить юношу. Но, когда лекарю уже удалось немного разжать зубы больного, сосуд опрокинулся, и старик, разочарованный и разгневанный, молча удалился.

Ломая руки, Мухаммад обратился к своим соотечественникам, умоляя помочь ему в несчастье. Но что могли сделать эти люди, случайно очутившиеся здесь, в пустыне? Они могли только сочувственно вздыхать. И вдруг один из купцов закричал пискливым голосом:

- Обрати свои взоры к аллаху, Мухаммад! Твой сын побледнел и не дышит. Настал его последний час!

- Помилосердствуй, что ты говоришь, жестокий человек!.. Мой сын будет жить! Я найду врачевателя, я исцелю его!

Мухаммад бросился на колени и, прислушиваясь к слабому дыханию Якуба, шептал молитвы. Страх охватил его. То ли подействовали вопли купца, то ли Якубу на самом деле стало хуже, но Мухаммаду вдруг показалось, что сын его умирает. Склонив голову к ногам Якуба, он горько рыдал, потеряв надежду на спасение сына.

И в этот миг он услышал голос своего верного Абдуллы, который никогда не оставлял господина в беде.

- Аллах милостив! - кричал Абдулла. - Есть врачеватель! В караван-сарай прибыл ученый Абу-Райхан ал-Бируни. Он держит путь ко двору шаха Мамуна. Вот кто поможет твоему сыну! Он исцелит Якуба!

- Мы знаем искусного врачевателя ибн Сину, - сказал кто-то из купцов, - но разве ал-Бируни тоже врачеватель?

- Как же иначе? Зачем бы его сопровождали гонцы хорезмшаха? Зачем бы его призвали ко двору Мамуна? Посмотрел бы ты, с каким почтением обращается к нему важный чиновник из дворца! - воскликнул Абдулла. - Он втрое согнул спину, когда захотел сказать слово ученому. И разве не для того нужна наука, чтобы постичь дело врачевания?

- Веди меня скорее, Абдулла! - потребовал Мухаммад. - Я пойду к нему и брошусь к его ногам.

- Он здесь! - шепнул Абдулла, указывая на высокого, стройного человека в скромном темном халате, внешне ничем не похожего на важного господина. - Иди к нему, он тебе поможет. Да благословит тебя аллах!

Человек в белоснежной чалме, с добрыми задумчивыми глазами внимательно выслушал Мухаммада ал-Хасияда и, подумав, сказал:

- Я от души жалею, что не постиг те тайны, которые стали достоянием молодого врачевателя ибн Сины. Он был бы тебе полезнее. Но, судя по твоим словам, дело не терпит. Хусейн ибн Сина сейчас в Гургандже, при дворе Мамуна. Его не скоро доставишь сюда. Поспешим же к больному, я постараюсь сделать то, что в моих силах. У меня есть целебные травы. Я вожу их с собой по совету одного ученого грека.

Ал-Бируни внимательно осмотрел больного: долго прислушивался к биению его сердца, посмотрел горло, пощупал руки и ноги. Он спросил Мухаммада, когда это случилось, давно ли юноша дышит так тяжело и прерывисто. Затем он попросил своего слугу доставить ему травы, хранящиеся в хурджине, и принялся приготовлять целебное питье. Вокруг Бируни забегали слуги и проводники из каравана Мухаммада. Вскоре над пламенем костра уже был подвешен маленький котелок, и Якуб был обложен теплыми компрессами, мехами белки и соболя, которые Мухаммад поспешно вытащил из своих тюков. Как ни трудно было Якубу глотать, он все же выпил питье, приготовленное ал-Бируни, и, устало откинувшись на мягких мехах, тепло укрытый и согретый, впервые задремал. И, хотя сон его был беспокойный, ал-Бируни знал, что этот сон принесет с собой исцеление. Ученый не покидал больного, продолжая сидеть у его изголовья, пока он спал, дожидаясь того мгновения, когда юноша проснется и сможет снова принять горячее питье.

Посланник дабира и гонцы, сопровождавшие ал-Бируни в столицу Хорезма, Гургандж, то и дело приходили к ученому и напоминали ему, что вьюки уложены и караван готов следовать ко дворцу хорезмшаха. Но ал-Бируни не торопился, он спокойно отвечал, что напрасно проводники тревожатся - он не покинет караван-сарая, пока не сделает своего дела.

- Помилуй, уважаемый господин! - говорил, обращаясь к Бируни, посланник дабира. - Как можем мы оставаться в караван-сарае, когда сам хорезмшах ждет нас в своем дворце!