Борис Алмазов - Илья Муромец. Святой богатырь

– Все равно! Как ни меняй! У хазар, хоть разбитых, хоть сильных, закон есть. Держат они завет свой: кто от Моисея, кто от Магомета – каждый придерживается, а у руси и славян закона нет. Потому они тебя сильнее, хоть ты и победил.

Князь не перебивал. Илья коснулся самой больной его сердечной заботы.

– Вот ты сейчас пьешь-гуляешь, потому что сегодня ты сильней, но и на твою силу окорот найдется! А за победу-то еще сколь платить! За корабли эти греческие, за доспехи, за все, что византийцы дали…

– Царьград у нас дружбы ищет.

– Верно. Ищет. А для чего? Чтобы мы воев ему своих давали!

Князь чуть не вскочил от неожиданности.

– Откуда ты знаешь?

– А чем ты еще расплатиться можешь? – сказал Илья, не подозревавший о византийском договоре с Владимиром. – У тебя казна истощена вовсе. Никакого припасу нет, и добыча, что в Тьмутаракани взяли, мала, для расплаты не годится.

– Да мы Хазарию сокрушили, которая с Византией в Крыму воюет! – закричал князь.

– Сокрушили – молодцы! Да только, князь, пузо старого добра не помнит. С тебя византийцы новой службы потребуют.

– А я откажусь! – как маленький капризный ребенок, ответил князь.

– А войско немыслимое, кое ты собрал, чем содержать станешь? А?

Князь замолчал.

– Не говорил я тебе прежде, – сказал Илья, – не велели мне старцы. А вот теперь скажу. Крестился бы ты, Владимир! Ходил бы в руке Господа нашего Иисуса Христа, под защитой его.

– Да!.. – вскинулся князь.

– Молчи, молчи лучше, греха меньше! – цыкнул на него Илья, и князь даже растерялся. – Молчи! Я сказал – ты услышал, а там Господь сам управит и найдет, как тебя вразумить. А не достукается через упрямство твое, так и чудо явит. Ежели ты ему нужен!

– Да… – опять хотел возразить князь, но, что сказать, не нашелся.

Он ушел от Ильи совершенно сбитый с толку. Победа, ради которой они шли сюда, больше ему победой не казалась. Смутная тревога теперь оформилась: за спиною князя нет державы, а есть собранные, в том числе и насильно, племена. И рассыпаться это может в один день. При первом же поражении князя войско пойдет по домам, и его ничем не остановишь. Не видя выхода, князь, как всегда, пошел в загул. Хазарские купцы из Тьмутаракани, что прятались во время штурма неизвестно где, вернулись и привезли караваны черных рабынь. Притухшая было гульба вспыхнула с новой силой, а Илья ее иначе как кромешной и назвать не мог.

Вот она – бездна греха языческого!

В редкие минуты и князь глядел на происходящее глазами Ильи, чего с ним прежде никогда не было, и тошно ему было видеть опухшие рожи воевод и неутомимых чернокожих девок, чуять запах гниющей еды и винного перегара.

Вдали от лагеря, отдельно от разгула, стояли дружины Ильи и Добрыни. Трезвы и сосредоточенны были воеводы и дружинники. Старались язычников, собратьев по оружию, не осуждать, не укорять и сильно молились, чтобы Господь отвел беду. Подслухи и досмотры доносили, что чуть не округ всего Гургана – моря Каспийского – стеной встают воины ислама и сила таковая накапливается, что почище Хазарин будет!

Недели через две после взятия Тьмутаракани грянула страшная гроза: в степи и в море ревела стихия невиданная. Греки, не то предчувствовавшие, не то вычислившие бурю по приметам своим хитростным, весь флот загодя увели назад в Византию и тем спасли его. Валы, шедшие с моря, в мелкие щепки разнесли все суда, остававшиеся в гавани, подмыли мол и обрушили пристань. Дикий ветер раздул вновь тлевшие пожары, но огонь был залит бездной водяной, обрушившейся с неба.

– Все! – сказали в один голос воеводы, когда стихия утихла. – Возвращаемся в Киев!

Владимир оставил в Тьмутаракани большой и сильный отряд и наказал ждать княжича, чтобы не оставался город без правителя. Трезвея на марше, войско двинулось в обратный поход. Князь ехал почти всегда в окружении византийцев.

– Вишь, греки какую силу забирают… – ворчали воеводы. – Не доведет сие дружество нас до добра. Византийцы хитростны и коварны не меньше, чем хазары…

Мало кто знал о секретных переговорах, что шли между князем и византийскими послами, а кто знал – тот помалкивал. Византийцы же, как о само собой разумеющемся, говорили об условиях посылки экспедиционного корпуса из Киева в Византию, затем чтобы оттуда переправить дружину в Сирию, где катастрофически не хватало бойцов, а ислам, как всегда, недостатка в головорезах не испытывал и наступал отовсюду. Обсуждались детали маршрута. Как отправить дружину: морем или через Болгарию, тем путем, которым ходил Святослав.

«Царьград, как и Хазария, от нас воинов потребует», – чудился князю голос Ильи.

«Чем же мы так перед богами провинились, – думал князь, – что за все вынуждены головами славянскими и русскими откупаться?»

Он смотрел на лица молодых, безусых и уже заматеревших дружинников, что маршировали колоннами по четыре в ряду, держа интервалы по византийской выучке между сотнями. Волокли на спинах красные щиты и притороченные к мешкам островерхие шлемы. На русые и каштановые кудри, стянутые шпандырями [15] Ш п а н д ы р ь – узкий ремешок, которым повязывали голову, чтобы волосы не падали на глаза. , на капли пота на их лбах, на веселые улыбки. Слушал мерный топот тысячи ног, иногда вспыхивающую песню или взрыв хохота, когда особенно удавалась у певцов какая-нибудь прибаутка или байка.

«Перебьют ведь всех! Всех порежут в землях незнаемых!» – думал он. Но выхода не находил. Не мог Киев содержать такое войско.

– Чего с войском-то делать станем? – спросил он как-то Добрыню. – Киев столько воев не прокормит. Распустить по домам придется.

– Не так-то это просто! – прокряхтел дальновидный и старый Добрыня. – У тя половина воев из полонов беглые! Многие и не помнят, откуда их детьми увели. А те, что и помнят, от родов своих давно оторвались.

– На землю их сажать надоть…

– А это не враз! – сказал воевода. – Это вон молодые, они крови попробовали, землю пахать не станут…

– Мужиков им черных надавать в тягло, как у варягов было…

– По варягам соскучился? – засмеялся Добрыня. – Так на что тебе варяги? Ты вот из русов и славян новых варягов наделаешь. Как перестанут они из рук твоих пищу имати, так начнут противу тебя замышлять! Пойдут раздоры и нестроения…

– Так что же, и выхода нет?

– Как ни крути, а договор с византийцами выполнять придется!

– Так ведь они всю дружину забрать хотят, с чем сами-то останемся? Перебьют ведь всех, как варягов! Чужое-то войско не блюдут николи!..

– Вот тебе Свенельд и аукнулся, – горько усмехнулся Добрыня. – А ты что думал, послал на смерть постылых – милых сберег? Это тебя варяги, тобою на смерть посланные, с того света хватают!

– Да будя те брехать-то!