Юрий Куранов - Дело генерала Раевского

Акафист пели монахи протяжным и умилительным пением, и я как бы потерял всякую мысль о себе и где был тогда, на земле ли, на небе ли, сказать не могу. И всё моё долгое пребывание потом на землях, где мне приходилось бывать, и в казачьих дозорах, и в дерзких вылазках, и в погонях за неуловимым татарином я долго чувствовал, что в душе моей живёт это акафистное пение. И в самые тяжёлые, самые то есть существенные либо переломные моменты жизни моей, оно, эго пение, становилось явственно, почти такое же, как в то послегрозовое утро над Киевом и во глубине его одновременно.

Акафист закончился, но в глубине души моей он всё ещё звучал. Продолжался и дальнейший рассказ игумена про икону чудотворную. Слова его звучали во мне, как вторая молитва, следующая наравне с акафистом. Слова эти слышались в сердце среди лампад, во мне самом мерцающих: «Выслушав зодчих греческих, все прославили Бога, и сказал преподобный Антоний тогда: «Дети, мы никогда не выходили из этого места. Звавшие вас благообразные юноши были святые Ангелы, а Царица во Влахернской обители — Сама Пресвятая Богородица. А что до нашего образа и данного как бы через нас золота, то Господь ведает, как он изволит сотворить это со своими рабами. Благословен приход ваш, добрую спутницу вы имеете, честную икону Госпожи». Три дня молился преподобный Антоний, чтобы сам Господь указал ему место для храма. После первой ночи моления по всей земле была роса, а на святом месте — сухо. На другое утро по всей земле сухо было, а на святом месте — роса. На третье утро, помолившись усердно, благословили место сие да измерили его золотым поясом, ширину и длину церкви. Этот пояс был издалека ещё принесён сюда в Киев Шимоном-варягом, которому состоялось видение о церкви этой построении. Огонь спал с неба по молитве святого Антония, показал, что это начинание угодно Господу. Икона же прославилась чудесами и хранила людей православных и землю нашу от многих бед и напастей». Игумен прервался тогда, мне всё это рассказывая, перекрестился на образ чудотворный и ещё продолжил для меня повествование: «Побратались перед этою иконою два друга, Иоанн и Сергий. Давно это было. Прошли годы, заболел Иоанн и кончины почувствовал приближение. Отдал он тогда в Печерский монастырь свою часть имущества, а часть для своего сына пятилетнего отдал Сергию на хранение. Ему же и сына отдал на попечение. Когда сыну исполнилось пятнадцать лет, попросил он своё имущество. Но Сергий отвечал так, будто роздал его нищим на подаяния. Он даже повторил перед чудотворной иконой в сей Успенской церкви, будто не брал ничего. Уже к дверям было направился. И как закричит вдруг от ужаса: «Святые Антоний и Феодосий! Не велите убивать меня этому немилостивому и молитесь Госпоже Пресвятой Богородице, чтобы она отогнала от меня это множество бесов, которым я в миру предан собою самим. Пусть берут золото и серебро: оно запечатано в клети моей». Сын Иоанна получил ему принадлежавшее, отдал всё в монастырь Печерский, где и сам постригся с благоговением. Иконой этою Богородица благословляла воинов, шедших на Полтавскую баталию. В битве сей знаменательной в возрасте, не достигнув двадцатилетия, принимал геройское участие под покровительством Госпожи Богородицы в чине прапорщика отец отца твоего Семён Артемьевич».

И поклонился вдруг игумен мне, сказав, что и я в своё время выйду на большие подвиги во славу Божию. Он благословил и поцеловал меня. Добавил же он, что невозможно нам в пещерах не побывать, где каждый благочестивый христианин на всю свою жизнь силой от Господа наделяется.

Сквозь благоуханные сады Лавры мы пришли к ближним пещерам. Мы вышли из южных ворот, стали спускаться к этим глубоким тайникам возвышенного человеческого духа. Игумен придержал меня и рукой как бы обратил моё внимание на существенный момент нашего состояния: «Благоговейно ступать надобно по этой земле, под холмом этим священным почивают высочайшие угодники Божии в их же руками ископанных келиях. Как все мы считаем здесь, это молитвенный холм самого преподобного Антония, родоначальника святости места сего, с которого распространяется она по всей земле русской. Твой батюшка в своё время здесь почерпнул благодати, которая привела его к подвигам во имя веры и земли нашей и смыслом божественным исполнила раны его. Ведь на всякий путь святого мученичества вступает всякий воин, беря в руки оружие во имя Божие, и само по себе это уже путь к святости, если он не обращает оружия своего против Божественного человеколюбия и Церкви Божией. Тогда он смиряет в себе все нечистивые устремления и наполняет жизнь свою великим подвигом. Посему служение вере Христовой на ограждение народа православного благословенно. Не по этой ли причине воины православные особо отличимы были искусством и твёрдостью в защите именно земли своей от всякого нашествия, коему воспрепятствовать воин обязан всею жизнию своею? Не по той ли причине оказались суетными деяния последних лет такого искусного воина, как сын мудрой родоначальницы веры православные равноапостольной за сие называемой Ольги... Не на то оружие своё направил он завоевательное, зачем было воевать с Византией.

Игумен двигался впереди меня во тьме переходов со своею путеводительной свечой, пока не завиднелась впереди после крутого поворота лампада, светящаяся во мгле, подобно молящейся душе подвижника.

«Это гроб преподобного Антония», — сказал тихо игумен, двигаясь к сияющей отражённым светом лампады серебряной ризе иконы. Он со смирением простёрся перед гробом сего подвижника во глубине пещеры.

Из недалеко здесь находящейся церкви пещерной тихо слышалось благоговейное славословие Пресвятой Троице, благословением Отца и Сына и Святаго Духа, в продолжении всей жизни земной проповедником проповедаемое во глубине веков. Когда окончилась литургия, игумен обратился ко мне: «Посмотри, каким небесным спокойствием сияет лик сего великого молитвенника. Между тем в дали дальней от мест сих начинался подвиг его великий. На самом краю горы Афонской есть над морем святая обитель Есфигмен, с трёх сторон стесняемая отвесными громадами. С четвёртой стороны море. И там на высоте полёта птицы поселился восемь веков назад в пещере Антоний из Любеча нашего Черниговского. Но Господь через игумена послал его назад, и потёк подвижник в путь обратный, и после многих испытаний ископал он себе в этом холме келию, в оной же и довершил через двенадцать лет подвиг свой ангельский. Он умел предвидеть будущее, лечить больных, ограждать от бесов. Пришли к нему однажды за благословением перед походом на половцев князья. Был среди них варяжский князь Шимон, изгнанный из Скандинавии родственниками. Здесь нашёл он у русских прибежище. Князьям русским затворник предсказал поражение за грехи их, а Шимону предрёк, что будет лежать он раненный среди трупов, но Господь его помилует, вернётся варяг в Киев со своими воинами, жить будет ещё долго, а похоронят его в церкви, по воле Божией воздвигнутой.