С Обрант - Школа корабелов

— Царя он, может, и обманет, а нашего брата французу не обмануть. Я два десятка лет на верфях работаю и все хитрости его насквозь вижу, — говорил ремесленник мягким баритоном.

— Пошто напраслину на человека возводишь, хошь он и хранцуз? — возразил купчик. — Ты мне ответь, — построен корабль за восемь месяцев?

— За восемь? Ой ли.

— Нет, ты отвечай, — построен или не построен?

— Чего пристал? Построен… Построен. Для видимости построен, для царя, для князей и бояр, для тебя, дурака. А для меня не построен.

— Ишь ты, личность какая особенная! — расхохотался купец. — Ас виду вахлак.

— Ты личность мою не тревожь, — обиделся ремесленник. — Я самолично на том корабле работал. Нас француз с «Чесмы» снял, со всех кораблей на «Три святителя» народ пригнали. Мы днем и ночью его строили, по будням и праздникам, вконец измаялись без отдыха-то.

Александр Андреевич тихонько толкнул локтем жену.

— Слышишь, Наташа, что народ говорит? Вот она, дорожка, по которой маркиз к торжеству пришел.

В толпе поднялась суматоха. Тысячи глаз устремились в сторону Поцелуева моста, откуда показалась высокая открытая коляска, запряженная четверкой серых орловских рысаков. В ней сидел рослый военный в синем мундире и треуголке с белым плюмажем. Рядом с ним восседал, сверкая обилием золотого галуна на парче, толстый адмирал с мясистым лицом и тонким горбатым носом.

— Государь едет, государь едет! — пронеслось в толпе. Многотрубный военный оркестр грянул встречный марш, матросы взяли на караул. Толпа колыхнулась, снимая картузы и шляпы. Митрополит Филарет сошел с паперти и что-то сказал Александру, Окруженные придворной свитой, они скрылись в церкви.

Не дожидаясь конца молебна, народ начал расходиться, направляясь к Адмиралтейству. Каждый торопился занять место на Петровской площади, на набережных и бастионах, чтобы лучше видеть спуск корабля. По установленной Петром традиции это событие всегда обставлялось шумно и празднично.

Проталкиваясь сквозь толпу, Попов и его жена подошли к арке под шпилем и перебрались на адмиралтейский плац. Здесь собиралась петербургская знать. Дамы в шелках и бархате, в собольих и горностаевых палантинах, накинутых на обнаженные плечи, офицеры в зеленых, синих и красных мундирах, светские франты во фраках и цветных панталонах — вся эта ярко одетая публика на фоне огромных скелетов недостроенных кораблей казалась чужеродной, ненужной.

На палубе «Трех святителей», как на сцене театра, разыгрывалось представление. Едва духовенство закончило окропление корабля, император подошел к маркизу Траверсе, обнял его и расцеловал. Царские сановники на палубе и толпа внизу захлопали в ладоши, послышались крики приветствий и поздравлений.

— Гляди-ка, Наташа, вот это «победа»! Самому Федору Федоровичу Ушакову такие лавры не снились.

Траверсе, стоявший у мачты, вручил фалы государю. В голубое небо взвился государственный флаг. В ту же секунду на бастионах раздались пушечные выстрелы, грянула музыка, прокатилось громкое «ура» матросов. Десятки яхт на Неве с молниеносной быстротой подняли разноцветные флаги. Еще миг — и плотники, лежа на спине под кораблем, обрубили подпоры. Корабль «Три святителя» медленно пополз в воду. Но вот желоб под килем задымился, дым повалил сильнее, еще сильнее — и корабль врезался в Неву Спокойная гладь могучей реки всколыхнулась, волны вздыбились, накренили яхты, покатились дальше и разбились о гранит набережной Васильевского острова. Корабль дошел до середины Невы и стал на якорь.

— Замечательное зрелище! — произнес восхищенно Попов. — Ты знаешь, Наташа, какая меня сейчас осенила мысль: я обязательно займусь гидростатическим исследованием спуска корабля на воду.

Наташа молчала. Она давно уже наблюдала за молоденькой девушкой, окруженной толпой пестро одетых повес. Почему эта барышня не сводит блестящих черных глаз с Попова, почему она так странно смотрит на него, что ей нужно?

— Саня, милый, посмотри: налево от меня, совсем недалеко, стоит девушка, — правда, она необыкновенно хорошенькая?

Александр Андреевич, повернув голову, неожиданно встретился взглядом с Шарлоттой. Он поклонился ей, и Наташа заметила, как просияло лицо незнакомки.

— Разве ты знаешь ее? — В голосе Наташи прозвучала тревога.

— Это гувернантка маркиза Траверсе, мадемуазель Шарлотта, — ответил Попов и почему-то почувствовал себя неловко. — Я случайно оказал ей небольшую услугу.

— Когда это было?

— Накануне нашей свадьбы. Хочешь, я познакомлю тебя с ней?

— Нет, не хочу. Пойдем домой, у меня голова разболелась от шума и криков.

Они выбрались из людского потока. Александр Андреевич подробно рассказал о знакомстве с Шарлоттой. Наташа слушала молча и внезапно спросила:

— Ты знаешь, что эта девушка в тебя влюблена?

— Влюблена? С чего ты взяла? Наше знакомство длилось менее получаса, с тех пор я ее больше не встречал. Не фантазируй, Наташа; уверяю тебя, она относится ко мне с таким же интересом, как к тому городовому, который дремлет у своей полосатой будки с алебардой в руках.

— Нет, ты меня не переубедишь. Я отлично видела, как она на тебя смотрела. Женщины разбираются в чувствах быстрее и лучше мужчин. А знаешь, Саня, мне ее почему-то жаль. Что-то беспокойное есть в ее лице, тревожное, как у загнанного зверька. Видно, ей не очень весело живется у маркиза.

Поработив Западную Европу, Наполеон усиленно готовился к войне с Россией. В конце 1811 года никто уже не сомневался, что война неизбежна.

За три месяца до вторжения французов в Россию, 2 марта 1812 года шведский посол в Петербурге граф Ливенгиельм явился к маркизу Траверсе и передал ему содержание спешного, сугубо секретного письма, полученного послом от шведского министра иностранных дел — Энгерстема.

— Шведскому правительству стало известно, — сказал посол, — что Наполеон готовит сильную эскадру канонерских лодок. Эти суда пройдут Гольштинским каналом в Балтику и будут поддерживать левый фланг армии, предназначенный к вторжению в вашу страну через Ригу и Петербург.

Маркиз отвернулся, будучи не в силах скрыть охватившее его волнение. Кто мог предполагать, что Наполеон направит главный удар своей полумиллионной армии на Ригу и Петербург! Ученый теоретик генерал Фуль, в авторитет которого верили все, точно рассчитал, что французы должны получить отпор между столбовыми дорогами на Москву и Петербург.

По плану Фуля в местечке Дриссе на Западной Двине спешно строился укрепленный лагерь. Правда, по мнению некоторых русских генералов, этот лагерь может послужить ловушкой для русской армии, но маркиза, это не интересовало. Флот был в стороне. И вот…