Сергей Мосияш - Ханский ярлык

— Ну и хорошо, что взяли,— улыбнулся князь, и у ижорца отлегло.— Как тебя звать-то?

— Петро.

— Вот что, Петро, кажи далее, что где у них.

— Здесь вот — церква, здесь — амбар с хлебом, вот тут — дрова запасенные, здесь — поварня, вот тут — жилье.

Ижорец тыкал пальцем в план, и Андрей сам наносил называемые им объекты на пергамент и тут же подписывал.

— Ворота какие? Ну из чего сделаны?

— По-моему, дубовые, железом обитые. Крепкие ворота. Их не взять.

— Там поглядим. Это уж наша забота.

Вечером князь призвал на Городище посадника, тысяцкого и трех сотских. Показав им план крепости, молвил:

— Ну, что думаете? Как будем раскусывать сей орех?

— Как обычно,— заговорил посадник,— покидаем им день-другой каменья с пороков, а там и приступим.

— Можно с пороков и огонек им закинуть,— предложил сотский Беек.— Камень завернуть в паклю, обсмолить, зажечь да и кинуть.

— Это они погасят,— возразил другой сотский.

— Один, два... ну десять погасят, а одиннадцатый не успеют. Если удастся дровье поджечь, они ж там поджарятся.

— Конечно,— согласился князь,— если у них внутри пожар запалить, это было б неплохо. Ты, Беек, и займешься этим. Озаботься запасом пакли, смолья, бересты, в общем, всем, что хорошо горит. И еще вот что, Андрей Климович, вели в кузнице отковать помощнее наконечник для тарана, на месте насадим на лесину и попробуем ворота разбить.

— Хорошо, Андрей Александрович. Завтра же велю отковать.

— И еще. Пусть из дранья наготовят верхние щиты для прикрытия тараноносцев.

— А если нам соорудить пару тарас 34 34 Т а р а с а — подкатный сруб, крьггый сверху дранью, для нападения на город. ,— опять подал совет Беек.

— Ну, тарасы срубим на месте. Не волочь же их из Новгорода. Отсюда разве что колеса для них захватить.

На военном совете обговорили все до мелочей. Назначили ответственных за все: за дозоры, за зажитье, за древодельцев, которых потребуется немало.

Заканчивая совет, великий князь сказал:

— Не знаю, сколько мы проползем туда, но крепость должны взять в два-три дни, не более недели.

— Это верно,— согласился тысяцкий,— чтоб не успела подмога прийти.

— Подмога вряд ли будет. Зима. Это летом на шнеках быстро бы приплыли. А зимой? Снег там наверняка коням по брюхо станет.

Возвращаясь с Городища в Новгород, посадник и тысяцкий, ехавшие рядом, делились мыслями:

— Слава Богу, заговорил вроде по-отцовски.

— Оно бы хорошо и на поле бы по-отцовски у него получилось.

— Получится. Вишь, все предусмотрел, даже таран велел отковать.

— Ну, таран, може, и не потребуется, те-то без таранов брали.

— Те чего равнять, деревянные, а тут — каменная. Большая, брат, разница. Это все равно что сорочку с кольчугой равнять, сорочку сучком продырявишь, кольчугу мечом не пробьешь.

Выступали в поход по легкому морозцу и не очень глубокому снегу, что вполне устраивало ратников, так как облегчало передвижение ехавшему сзади обозу. Новгородцы больше были пешими, нижегородский полк шел вершими. Из-за пеш-цев князь не позволял ехать быстрей.

Вперед был послан конный дозор, с которым отправлен проводником ижорец Петро, хорошо знавший путь.

Ладожане присоединились к новгородцам уже на подходе к Неве.

Не доходя до места около десяти поприщ, полки остановились, разбили шатры, разложили костры, на которых варилось в котлах горячее хлёбово.

Посадник, тысяцкий и все сотские собрались к шатру князя. Он вышел к ним в лисьей шапке, которая напомнила новгородцам о его дружбе с Дюденей. Посадник переглянулся с тысяцким, но укоризна лишь в глазах мелькнула. А так смолчали. Конечно, негоже являться князю перед славянами в татарской шапке. Но что делать? Обещали ни в чем не перечить ему. Стоит ли из-за такого пустяка разговор заводить?

— Ныне днюем, а завтра приступим,— заговорил князь.— Беек, готовь добрую лесину для тарана и веревочные петли крепи к ней. Все лишнее оставляем здесь. На сани побольше сушняку грузите. К порокам сыскать как можно больше каменьев, валунов, грузите тоже на сани.

— Где их ныне под снегом искать? — усомнился тысяцкий.

— Сколь возможно. А недостанет, напилить болванов из деревьев, которые потолще. И пусть древодельцы рубят тарасы повыше, и, пожалуй, их можно будет поставить на полозья. Если плохо пойдут, то на колеса приспосабливать.

И работа закипела. На одних санях по велению князя соорудили над оголовком высокий щит, сплетя его из лозы. Сани эти были загружены рубленым березовым сушняком, промеж была напихана береста как самый горючий материал.

Но на следующий день выступить не смогли, так как древодельцы не успели срубить нужное количество тарас. Полностью готовы они были лишь на следующий день, тут же разобраны и сложены на сани.

Перед самым выступлением к крепости великий князь вновь собрал своих начальников, определил каждому место, оговорил время вступления в сечу. От каждой тысячи были присланы в его распоряжение по два воина.

— Через них я буду передавать свои приказы, поэтому слушаться их беспрекословно. Кто ослушается, того после рати буду судить по всей строгости, вплоть до отнятия живота.

Андрей Александрович был строг и решителен в эти часы, даже чем-то напоминал своего отца, если бы только не его лисья шапка. На Невском-то шлем был перед боем, а этот в татарском малахае на рать собирается. Посаднику, намекнувшему князю на сию несуразицу, Андрей убежденно сказал:

— Ну и что? У татар бы нам не грех поучиться воевать. Глядишь, не мы б у них, а они у нас голдовниками были. А пока их верх над нами. А что шапка? В ней теплей. А срам не в шапке, Андрей Климович, а в проигрыше.

К крепости вышли уже в темноте и сразу же постарались обложить ее со всех сторон. Хотя на льду реки никого не поставили, князь приказал следить за этой стороной особенно зорко:

— Чтоб и мышь из крепости не выскочила.

За длинную зимнюю ночь были собраны несколько тарас и уставлены: какие на колеса, какие на полозья. Сани с дровами поставили напротив крепостных ворот и не только отпрягли коней, но и отрубили оглобли. Теперь двигать их предстояло воинам, укрываясь за высоким щитом на оголовке саней.

Ночью в лагере русских горели костры. Крепость молчала, видимо тоже готовясь к приступу.

Едва забрезжило, русские начали обстреливать крепость из пороков. И вскоре по сигналу трубы со стороны суши на крепость двинулись неуклюжие срубы тарас, внутри которых находились воины. Им предстояло при соприкосновении тарасы со стеной крепости сбросить крышу и забраться прямо на стену, завязать бой. Лишь после этого к крепости должны были устремиться другие воины, забрасывать на стену крючья-кошки, взбираться вверх по веревкам и веревочным лестницам и тоже вступать в драку. За этой второй волной шла третья — уже с лестницами,— тогда на стены взбиралась основная масса воинов, которая и должна была завершить захват крепости. Так, по крайней мере, при свете костра распределил все роли полкам великий князь.