Владимир Абрамов - Хочу женщину в Ницце

– Потому что не хочу, чтобы у меня в семье вырос второй Коммод!

– Ты, Гельвий, открой глаза и посмотри на своего сына – он же унаследовал твой характер, причем тут Коммод? – тихо спросил Сульпициан.

– Знаешь, тесть, я хорошо знал Марка, мы с ним часто сиживали в холодную погоду у огня и вели задушевные беседы. Он тоже поначалу восторгался своим сыном, иначе, почему ты думаешь, он согласился, чтобы Коммода провозгласили Цезарем? Здесь на Палатине, в этих стенах ещё не успел выветриться дух разврата. Я уже сказал, и повторять не стану – придет время, заслужит, станет Цезарем.

Пертинакс пристально посмотрел на свою взрослую дочь и сына:

– А вы, дети мои, знайте – то, что было обычным для императорских детей, сейчас не для вас. Я запрещаю вам появляться на людях в нарядах, убранствах и украшениях, подчеркивающих ваш высокий ранг. Я и сам хотел бы вернуться к частной жизни, потому и вас не хочу держать во дворце, чтобы здесь занимались вашим воспитанием. Читайте больше Юлия Цезаря, он осуждал любой вид показной роскоши. Он даже запрещал незамужним, – тут Пертинакс потряс пальцем в сторону дочери и жены, и замужним, но бездетным женщинам пользоваться паланкином. Только матроны старше 41 года имели право носить жемчуга! Сейчас же не поймешь – то ли она матрона, то ли проститутка, так разоденется и накрасит волосы, что стыдно. Золото блестит, где только можно, тьфу, да не прогневаются на меня боги!

– Будет тебе, зять, – вновь вступил в разговор Сульпициан, – ты-то ведь не Гай Юлий Цезарь! К твоему сведению, Цезарь также запрещал хранить дома более 15 тысяч денариев!

– Ну, и что? Намекаешь на то, что я храню свои деньги дома?

– Да нет! Я о том, что ты, будучи честным человеком, не смог бы так быстро стать таким богатым, живи ты во времена Цезаря!

– Ты ещё назови меня полевым нырком, как те завистливые сенаторы, что глупы и ленивы. Не уподобляйся тем, кто полагает, что я разбогател, разоряя землевладельцев в Сабатских Бродах. Я так тебе скажу, Сульпициан, что с тех пор, как Законы двенадцати таблиц появились на Форуме, обычай перестал служить главным руководством для граждан, но со временем знание Закона стало не столько необходимостью, сколько доходной профессией. Уметь правильно работать с Законом не значит нарушать его, и если верхний предел выплаты по кредитам был установлен им в размере 8,3 процента, значит, этому нужно было неукоснительно следовать! Закон суров, но это…

– Ладно, Гельвий, успокойся, – взмолился Сульпициан.

– Так вот, – продолжил Пертинакс, будто не слышал тестя, – я следую букве закона и богатым стал тоже законно, согласуя свою коммерческую деятельность и с легальными ростовщиками, и с помощниками квестора.

– Да не упрекаем мы тебя в нарушении законов, не беспокойся! И прекрати называть себя богатым! Да, ты занимал высокие должности, ты зажиточен, но обладаешь ничтожным, по сравнению с другими, имуществом. Может, это и спасло тебя от кары Коммода.

– Думайте, что хотите, но заверяю вас в том, что я буду стремиться оставаться в глазах граждан таким же, каким был и раньше. Сейчас же я устал и хочу спать, давайте перенесем семейные выяснения отношений на потом.

Эклект получил от императора подтверждение, что пароль на следующий день останется прежним – «Будем воинами»! «Он что, совсем спятил, давать нам такой пароль, – думал трибун, покидая ларарий, служивший штабом во Дворце, – сегодня же доложу Лету, что если так пойдет и дальше, нас совсем перестанут уважать рядовые преторианцы»!

На следующий день после календ по городу стали низвергать статуи Коммода. Преторианцы недовольно ворчали: «Вчера нам запретили чувствовать себя хозяевами на ночных улицах, отобрали дубинки, а обещанных денег так и не дали. Сегодня проявляют неуважение к памяти Коммода, а завтра дешевые проститутки на Аппиевой дороге будут требовать с нас плату за удовольствия»! Префект претория Эмилий Лет предвидел заранее такие настроения, но не пресекал высказывания своих подчиненных.

Государственные дела занимали у Пертинакса всё время, свободное ото сна. Его мудрое поведение день ото дня укрепляло всех сенаторов во мнении, что именно он и есть тот император, который достоин управления Вечным городом. Пертинакс принимал важные для Рима законы, изгонял из города доносчиков и стукачей, считая их врагами мира и общественного спокойствия, отменял обременительные налоги, мешавшие, по его мнению, развитию торговли и процветанию коммерции, а также лично следил в порту за поставками хлеба. Перед тем, как выплатить задолженность по денежному довольствию легионеров, он решительным образом потребовал от легатов и наместников провинций укрепить пошатнувшуюся воинскую дисциплину. Пертинаксу быстро удалось уменьшить расходы на содержание императорского двора вдвое против прежнего. Никто из патрициев не посмел осмеять его бережливость, наоборот, все старались следовать примеру императора. Первое время, особенно по вечерам, у Пертинакса от забот кружилась голова, зато восстановился крепкий сон.

Для того чтобы государственное казначейство было в состоянии справляться со своими проблемами, Пертинакс приступил к аукционным распродажам богатства Коммода. С молотка ушли все мальчики и наложницы, шуты и доносчики, а также статуи и лошади. Продажа личных вещей прежнего императора тоже принесла значительный доход. Особенно хорошо продавалась одежда на шелковой основе, тканая золотой ниткой, плащи без рукавов, пурпурные хламиды и накидки с капюшоном. Что касается воинских доспехов, шейных цепей и коллекционного гладиаторского оружия, украшенного золотом и драгоценными камнями, тут ценителям пришлось основательно раскошелиться. Многочисленные сосуды из золота, слоновой кости, серебра, янтаря и стекла выставлялись из Палатинского дворца на аукцион не один день. За немалые деньги были проданы и драгоценные самнитские сосуды для кипячения смолы и вара, употребляемые для уничтожения волос на теле и придания ему гладкости. Пертинакс не оставил себе даже императорских повозок работ знаменитых мастеров. Огромную сумму, полученную от всей этой распродажи, он отдал на погашение задолженности легионным воинам, а также выплатил долги по пенсиям ветеранов. Преторианцы тоже получили в качестве обещанного подарка, в дополнение к ежемесячным выплатам, по шесть тысяч сестерциев. Это был аванс, остальные шесть тысяч Пертинакс поклялся заплатить весной. На рынках империи было замечено общее падение цен, что было следствием общего удешевления жизни в Риме.

Перед тем, как римский монетный двор приступил к чеканке золотых монет с изображением Пертинакса, к нему на одобрение принесли свежеотчеканенные денарии. Он вынул из кожаного мешочка крошечную монетку и, повертев кусочек сияющего серебра в руке, не удержался от скупой улыбки.