Рафаэлло Джованьоли - Библиотека мировой литературы для детей, том 36

Вскоре фокусник услышал тяжелое дыхание приближавшегося человека и увидел… Метробия.

Потеряв из виду Арторикса, Метробий остановился и, оглядевшись вокруг, удивленно пробормотал:

— Куда же он делся?

— Я здесь, милейший Метробий, — сказал Арторикс, выходя из укромного места, где он спрятался.

Галл решил прикончить комедианта, отомстить ему за все обиды, за предательство и за весь вред, причиненный делу гладиаторов, а вместе с тем избавиться от опасности, которая ему непосредственно угрожала.

Метробий отступил на несколько шагов к той стороне улицы, где низкая стена, высотой примерно в половину человеческого роста, ограждала берега реки, и, обращаясь к Арториксу, вкрадчиво заговорил сладеньким голосом:

— Ах, оказывается, это действительно ты, красавец гладиатор!.. Я узнал тебя… поэтому и шел за тобою… Мы познакомились с тобой на вилле Суллы в Кумах… Я хочу пригласить тебя поужинать со мной… выпьем доброго старого фалернского…

— Ты приглашаешь меня на ужин в Мамертинскую тюрьму, старый предатель, — тихо и с угрозой сказал Арторикс, приближаясь к миму. — Меня распяли бы на кресте, а тело мое пошло бы на ужин эсквилинскому воронью!..

— Да что ты! Что это пришло тебе в голову? — дрожащим голосом ответил Метробий, отступая по диагонали в ту сторону откуда он пришел. — Да испепелит меня Юпитер своими молниями, если я лгу! Я собирался угостить тебя отличнейшим фалернским!..

— Нет, проклятый пьяница, это я угощу тебя сегодня мутной водой Тибра, — пробормотал гладиатор и, отбросив далеко от себя лестницу, веревки и обезьянку, ринулся на старого комедианта.

— На помощь! Помогите… друзья… он убивает меня!.. Сюда! На помощь! — кричал комедиант, убегая по направлению к Новой улице, но он не успел закончить своего вопля: Арторикс, бежавший за ним с кинжалом в зубах, настиг его и схватил за горло. Голос Метробия пресекся.

Арторикс пробормотал сквозь зубы:

— Ах, негодяй, ты пригласил еще и приятелей своих к ужину, на который звал меня!.. Да, да, вот они… бегут сюда…

И он крепко сжал в правой руке кинжал, а Метробий вновь принялся звать на помощь рабов и клиентов из дома сенатора, где недавно нашел убежище Арторикс; по наущению Метробия, они бросились по следам фокусника. При свете факелов, которые пылали в руках преследующих, Метробий и Арторикс увидели, что с Новой улицы по набережной Тибра бежит целая толпа, спешившая на крики комедианта. Тогда Арторикс несколько раз вонзил кинжал в грудь Метробия и, задыхаясь от гнева, глухо произнес:

— Тебя они спасти не успеют, а меня им также не удастся схватить. Подлый негодяй!.. — И, подняв обеими руками полумертвого мима, который стонал слабым голосом, истекая кровью, Арторикс бросил его в реку, крикнув: — Нынче вечером, старый пьяница, выпьешь воды — в первый и последний раз в жизни.

Вслед за этими словами послышался всплеск, отчаянный вопль, и Метробий исчез в мутных волнах бурной реки.

— Вот и мы!.. Метробий… Не бойся!.. Мы распнем подлого гладиатора! Не скроется он от нас! — кричали в один голос рабы и сбежавшиеся на шум граждане.

Преследователи были уже не более как в пятидесяти — шестидесяти шагах от Арторикса.

Гладиатор, сбросив с себя пенулу, схватил Эндимиона и кинул его в реку, потом вскочил на парапет и сам бросился в Тибр.

— Помогите!.. Умираю!.. Помо… — еще раз крикнул Метробий, показавшийся на поверхности реки, но мутные воды Тибра накрыли его и помчали к Тройным воротам.

Бежавшие на помощь достигли того места, где произошла кровавая драма. Запыхавшись, они метались у стены, кричали, но никто ничего не делал, чтобы спасти утопавшего.

Арторикс между тем быстро плыл наперерез течению, направляясь к другому берегу.

Собравшиеся на берегу слали ему проклятия и горевали о судьбе Метробия, который уже не появлялся больше из речной пучины. А гладиатор, переплыв на другой берег, быстро зашагал к Яникульскому холму, скрывшись во мраке, сгущавшемся над Вечным городом.

Когда исчезла всякая надежда на то, что Луций Сергий Катилина возглавит армию гладиаторов, восставшие приняли предложение Спартака: двинуться весной к Альпам и после перехода через них распустить войско гладиаторов — каждый отправится в свою страну; там они постараются поднять ее население против Рима. Спартак обладал здравым умом и дальновидностью, что делало его одним из лучших полководцев своего времени, и он прекрасно отдавал себе отчет, что дальнейшая война с Римом на территории Италии может окончиться только победой квиритов.

И вот в конце февраля 682 года Спартак выступил из Апулии с двенадцатью легионами, по пяти тысяч человек в каждом; кроме того, у него было еще пять тысяч велитов и восемь тысяч конников, — в общей сложности свыше семидесяти тысяч солдат, отлично обученных и превосходно вооруженных. С этим войском он двинулся к Самнию, держась ближе к морю.

После десятидневного похода он дошел до области пелингов, где получил сведения, что консул Лентул Клодиан собирает в Умбрии армию в тридцать тысяч человек с целью перерезать гладиаторам дорогу к реке Паду, а из Латия идет другой консул, Геллий Публикола, с тремя легионами и вспомогательными войсками и собирается напасть на Спартака с тыла, чтобы отрезать ему путь к возвращению в Апулию, а следовательно, к спасению.

Раздражение, вызванное в сенате позором восстания и чувством оскорбленного достоинства, уступило место страху и сознанию опасности. Поэтому сенат отправил против восставших, как на одну из труднейших и опаснейших войн, двух консулов; им были даны две большие армии и поручено раз и навсегда покончить с гладиатором.

Через несколько дней после своего назначения оба консула собрали свои войска — один в Латии, а другой в Умбрии.

Однако опыт этой войны и поражения, которые потерпели претор Вариний, квестор Коссиний и сам Анфидий Орест, ничему не научили ни Лентула, ни Геллия, и они были далеки от мысли о совместном выступлении против Спартака то ли из чувства соперничества и жажды личной славы, то ли из-за неправильных тактических соображений.

Так или иначе, но они решили наступать на Спартака врозь, так что Спартак мог одолеть и разбить каждую армию в отдельности, как он это и делал в истекшие два года.

В Риме все же возлагали большие надежды на поход двух консулов и рассчитывали, что теперь навсегда будет покончено с этой позорящей Рим войной против рабов и гладиаторов.

Узнав о намерениях врагов, Спартак ускорил продвижение своего войска через Самний и решил сперва напасть на Геллия, который должен был наступать на него из Латия. Фракиец надеялся повстречаться с консулом на дороге между Корфинием и Амитерном.