Вольдемар Балязин - Александр Благословенный

Реальная действительность не вписывалась в его представления, зачастую оказывалась диаметрально противоположной. Двадцатилетний мечтатель, филантроп и фантазёр, он постоянно сталкивался с деспотизмом самого худшего толка, с мелочной регламентацией, со слепым следованием ненужным, вредным и глупым приказам, с жестокостью и самодурством. Всё это рождало в нём внутренний протест, будило желание изменить существующие порядки и формы управления страной.

Формально Александр был первым петербургским военным губернатором, членом Государственного совета и Сената, шефом лейб-гвардии Семёновского полка, инспектором кавалерии и пехоты в Санкт-Петербургской и Финляндской дивизиях, а с 1 января 1798 года ещё и председателем военного департамента Сената. Однако, несмотря на такое обилие должностей, большую часть времени ему приходилось выполнять унтер-офицерские обязанности, составлявшие при Павле главное содержание военной службы. В этой-то части — шагистике, экзерциции, фрунте и прочих парадно-строевых премудростях — не было лучшего специалиста, чем несравненный Алексей Андреевич Аракчеев, к чьей помощи Александр постоянно прибегал и всегда получал необходимые консультации и советы.

Постепенно уважение, которое Александр испытывал к Аракчееву, перешло в дружбу, а затем и в слепое преклонение, загадочную для многих восторженность. Окружающие не понимали, что может быть общего у блестяще образованного, утончённого наследника престола с человеком, ненавидевшим многое из того, чему поклонялся Александр. Во всяком случае, трудно объяснить, как в одном человеке уживалось чувство любви к таким разным людям, как Лагарп и Аракчеев. Видимо, всё дело в том, что сам Александр вмещал в своей душе и в своём уме обе эти ипостаси. Как философ, на троне он был неразрывен с мудрецом и республиканцем Лагарпом, как будущий глава империи, где процветало рабство, а казарма стала главным государственным институтом, ему необычайно близок был надсмотрщик и капрал Аракчеев.

Однако последний был не только пугалом и бюрократом. Близко знавшие его люди отмечали широту познаний Аракчеева в военной истории, математике, артиллерии, его прямодушие, высокое чувство собственного достоинства, равнодушие к чинам и наградам, бескорыстие и скрупулёзную честность в денежных делах, что было редким и счастливым исключением в то время.

Так как Аракчеев определит на многие годы тенденции развития государства, экономики, армии и станет почти символом российской действительности, обретя невиданную власть и сделавшись «вторым я» императора Александра, имеет смысл обратить внимание на этого человека — могущественного, умного, жёсткого, беспощадного к себе и окружающим, не знающего преград в своей целеустремлённости. Можно сказать, что он неуклонно руководствовался одним из основополагающих принципов Екатерины II: «Препятствия существуют только для того, чтобы преодолевать их».

Аракчеев был на восемь лет старше Александра и может быть без особой натяжки сопричислен к людям его поколения. Алексей Андреевич происходил из старинной, но обедневшей новгородской дворянской семьи, получившей вотчину при Алексее Михайловиче в 1684 году. Прадед, дед и отец Аракчеева были офицерами, не поднимаясь, впрочем, в чинах выше капитанов в армии и поручиков в гвардии.

Отец Аракчеева вышел в отставку из Преображенского полка в чине поручика и поселился в Бежецком уезде Тверской губернии в деревеньке, где ему принадлежало всего двадцать душ.

Семья была бедна и оттого бережлива и скупа до скаредности. Грамоте маленького Аракчеева обучал сельский дьячок «за три четверти ржи и овса в год», что равнялось двадцати четырём пудам. Дьячок выучил мальчика чтению, письму и четырём правилам арифметики. Мальчик оказался смышлён, упорен, педантичен, строг к себе во всём, и это-то позволило ему на четырнадцатом году поступить в Петербургский шляхетский артиллерийский и инженерный кадетский корпус.

Ещё более развив эти качества в корпусе, Аракчеев быстро продвигался по службе и через два года стал помогать офицерам в обучении отстающих кадетов, выявляя особенные способности в строевой подготовке.

В апреле 1787 года директор корпуса генерал-майор Пётр Иванович Мелиссино — старый боевой офицер, соратник Суворова и Потёмкина — издал уникальный приказ, в котором семнадцатилетнему сержанту Аракчееву разрешалось «посещать классы или заниматься у себя». «Вы, — писал генерал Мелиссино, — сами себе составите план наук и будете одной совести вашей отдавать в оном отчёт». И подписан был приказ не как обычно, а совсем по-домашнему: «Ваш верный друг Пётр Мелиссино». Надо сказать, что Аракчеев на всю жизнь сохранил чувство сердечной благодарности к Мелиссино и много лет спустя поставил в своём имении Грузино памятник первому благодетелю.

В сентябре 1787 года Аракчеев произведён в офицеры, став поручиком, и был оставлен преподавателем артиллерии и математики.

Мелиссино же устроил молодого офицера репетитором в дом графа Николая Ивановича Салтыкова, а потом при его содействии определил любимца в свой штаб старшим адъютантом с чином капитана. Было Аракчееву в ту пору двадцать один год. А ещё через полтора месяца Мелиссино рекомендовал Аракчеева в артиллерийскую роту в Гатчину, к цесаревичу Павлу Петровичу. Ровно через месяц новый артиллерист так понравился Павлу своим служебным рвением, отличным знанием артиллерии и искусной стрельбой, что наследник престола велел капитану Аракчееву ежедневно обедать с ним вместе.

Через три года артиллерийская рота была преобразована в полк, Аракчеев стал его командиром, а затем инспектором артиллерии и пехоты и гатчинским губернатором. Аракчеев превратил гатчинское войско в безукоризненно отлаженный механизм, чем совершенно пленил Павла.

В июне 1796 года особым ходатайством Павла перед Екатериной II Аракчеев получил чин полковника, а как только Павел стал императором — чин генерал-майора.

В день коронации, 5 апреля 1797 года, новоиспечённый генерал получил орден Александра Невского и титул барона, а вслед за тем занял должность генерал-квартирмейстера всей русской армии и командира лейб-гвардии Преображенского полка, шефом которого традиционно были только царствующие императоры и императрицы.

Вторым полком российской лейб-гвардии был Семёновский, шефом которого с момента перехода власти к Павлу стал Александр. Семёновский полк был сформирован в 1683 году в подмосковном селе Семёновском и вместе с Преображенским полком входил в состав «потешного войска» Петра I. С 1700 года полк стал лейб-гвардейским, и в этом же году за сражение под Нарвой все его офицеры получили серебряные нагрудные знаки. Семёновский полк традиционно считался одним из лучших полков русской лейб-гвардии и оставался таковым в 1796 году, когда цесаревич Александр стал его шефом.