Сергей Мосияш - «Без меня баталии не давать»

Осечка и попадание

Когда 4 октября Головин приехал из Гааги на доклад к Петру, того на верфи не оказалось.

— Где он? — спросил Меншикова.

— Уехал с Витзеном к китобоям.

— К китобоям? — удивился Головин. — Зачем?

— Ну как зачем? Не знаешь бомбардира? А ну на Азовском море киты появятся, кто их первым гарпунить будет? Он, конечно.

— Тебе б только смешки строить.

— Со смешками лучше работается, Фёдор Алексеевич, — осклабился Меншиков.

— Когда он обещал вернуться?

— Да уж давно бы пора. Уехал-то ещё позавчера. Но ты ж знаешь его. На дороге увидит гайку с болтом, вот и пристанет: откуда она? для чего тут оказалась? дайте-ка я её на место сам прикручу.

— Это на него похоже, — усмехнулся Головин.

— Намедни пришёл сюда английский стопушечный корабль, бомбардир пошёл его осматривать. Капитан, было взявшийся сопровождать его, не выдержал, велел боцману. Так он и боцмана умотал, лазая по трюму. Вечером в харчевне англичанин пенял нашим: из-за вашего герра Питера штаны порвал, вылезая из твиндека [53] Твиндек — помещение между двумя палубами. .

— Так я не знаю, ждать мне его или нет? У нас шестого уже третье совещание с депутатами штатов.

— Пожди, Фёдор Алексеевич, он вот-вот должон быть, я его за пять миль чую.

Видно, Меншиков и впрямь чуял близость Петра, который вскоре появился. И первое, что скомандовал:

— Алексашка, жрать хочу.

Меншиков помчался в харчевню и вскоре приволок целую кастрюлю жаркого с гречневой кашей.

— Ну рассказывай, Фёдор Алексеевич, — сказал Пётр, принявшись с жадностью наворачивать жаркое. — Что хорошего?

— Да уж дважды заседали. Двадцать девятого, ну ты знаешь, потом позавчера вот, второго уже. И никакого сдвигу.

— Ну как? Совсем, что ли?

— Да, считай, совсем. На первом заседании предложили мы им этот путь в Персию, как ты советовал.

— А они? Обрадовались?

— Дожидайся. И глазом не сморгнули. Меж собой переглянулись.

— Сколько их?

— Девять человек.

— Есть с кем в гляделки играть. А дальше?

— Переглянулись да и говорят, вы, мол, это напишите на бумаге, мы, мол, посмотрим.

— Вот те на. Это они нам должны писать, — удивился Пётр. — Всё с ног на голову оборотили.

— И мы им то же самое.

— А они?

— А что они? Своё гнут, пишите, мол. Вот поэтому я и не приехал к тебе после первого совещания, писал всё. Франц твой не помощник, я, грит, по-русски плохо пишу, а вот пьёт по-нашему, очень хорошо.

— Узнаю Лефорта, — засмеялся Пётр. — Этот с Ивашкой Хмельницким закадычный друг. Пусть его. Зато на аудиенциях он как рыба в воде, не то, что мы, пнями неумытыми. Ну и что на втором заседании?

— На второе позавчера собрались. Опять они вдевятером, мы — втроём. Франц твой с перепоя не очухался. Я депутатам бумагу читаю, а он мне в ухо бубнит: «Федя, башка трещит, отпусти опохмелиться». А я ж не могу и бумагу читать и ему отвечать, дёргаю его за фалды: сиди, мол. Слава Богу, понял, замолк.

— Ну и как после зачтения?

— Как, как? А никак. Взяли мою бумагу, прочитали её, меж собой опять шу-шу. Да и говорят: мы, мол, это сами решить не можем, это, мол, надо на Генеральных штатах обсудить с депутатами.

— Издеваются, — сказал Пётр. — А насчёт союза закидывали слово?

— Какой там союз, Пётр Алексеевич? Они только что с французами мирный договор подписали.

— Ратифицировали?

— Да нет пока. Но это дела не меняет. Как я и предполагал, на французов кивают, мол, если заключим с вами, Париж обидим.

— Вот свинство, — отодвинул Пётр пустую кастрюлю. — В Бранденбурге союз навеливали [54] ...в Бранденбурге союз навеливали. — Бранденбург — столица Бранденбургско-прусского государства до 1701 г., когда оно стало королевством Пруссия со столицей Берлин. , здесь табанят [55] Табанить — грести назад. . Отчего так-то, Фёдор Алексеевич?

— Да что тут не понять, Пётр Алексеевич. В Бранденбурге шведов боятся, им союз с Россией крайне нужен. А голландцам какой интерес с нами связываться? Турки от них за тридевять земель, и потом, они же со Средиземноморьем торг по морю ведут. Зачем им с султаном ссориться?

— М-да, осечка получается, — вздохнул Пётр. — Когда у вас с ними третье совещание?

— Послезавтра, шестого.

— Ну что, Фёдор Алексеевич, делать будем? Чую я, и на третьем будут пустышку тянуть.

— Да уж, видно, так.

— Обидно, чёрт побери. Хотел корабль кончить, пока вы там с ними басни травите.

— А много ещё делать-то?

— Да на месяц возни достанет. Обшивку кончим, за палубу возьмёмся, а там ещё каюты, шканцы, конопатка, смоление, уж не говоря о рангоуте и такелаже. Дай Бог где-то к середине ноября кончить.

— До середины ноября мы не дотянем с ними, Пётр Алексеевич. Возницын вон и тот не выдерживает, ещё, грит, два-три таких совещания — и я, грит, их душить учну.

Пётр посмеялся, вполне сочувствуя возницынскому желанию, потом посерьёзнел:

— Да, смех смехом, а придётся вам, Фёдор Алексеевич, на третьем совещании, если так дальше пойдёт, просить дать Великому посольству прощальную аудиенцию.

— Придётся, — согласился Головин. — Куда денешься. Но учти, Пётр Алексеевич, как только они дадут нам прощальную аудиенцию, снимут с содержания.

— Ну что делать? Будем на свои деньги харчиться, чай, в шею-то не выгонят. Корабль я должен кончить.

— Да, Пётр Алексеевич, пришла нам ведомость: французский эмиссар в Стокгольме склоняет шведов на поддержку де Конти против Августа.

— Вот же суки, а! Передай Лефорту, пусть напишет шведскому канцлеру Оксениггерну, дабы он пресёк происки французов.

— Мы уже говорили с шведским послом в Гааге на эту тему. Но он божится, что, мол, Москва может не опасаться, что-де шведский король к Августу благоприятен.

— Ну посол послом, а Оксенштерну Лефорт пусть напишет официальное письмо. И ещё, свяжись с Данией, склоните её как угодно, хоть «сорочками», не пропускать французские корабли в Балтийское море на помощь де Конти. Что из Вены?

— Из Вены вести хорошие. Евгений Савойский наголову разбил турок при Зенте.

— Как бы не оборотилось это «хорошее» нам к худу. Леопольд отберёт у султана часть Венгрии, Трансильванию и успокоится. Сам же говорил, он готовится к дележу испанского пирога.

— А наш агент из Вены пишет, что австрийцы хотят на Белград идти.

— Сдаётся мне, врёт твой агент, Фёдор Алексеевич. А не врёт, так его там за нос водят. Как бы то ни было, сейчас и нам на турка можно ударить, пока они от Савойского не очухались.

— Напиши сам в Москву, Пётр Алексеевич. Пусть ударят. Тогда и у нас какой-никакой козырь будет.

— Напишу сегодня же.

В дверях появился мастер Поль.

— Что, Геррит? — спросил Пётр.

— Герр Питер, ты бы помог своим ребятам брус волочь на борт.