Владимир Зима - Исток

Через четыре дня караван вышел в море, и вскоре взорам путешественников предстал Херсонес, в котором тавроскифы совершали торговые сделки с хазарами и греками.

Вардвану удалось попасть на торговое судно, следовавшее в Колхиду. Оттуда уже было рукой подать до Малой Азии, до славного города Тефрики, где его ожидали единомышленники...

В Тефрике Вардван имел продолжительную беседу с Карвеем, но содержание этой беседы нам, увы, неизвестно.

Перед праздником Успения Богородицы Вардван возвратился в Константинополь.

Великий логофет Феоктист явился в покои василиссы с радостью на лице.

Дождавшись милостивого кивка, поспешил изречь:

— Ваше величество, молодого государя можно скоро женить!..

— Слава тебе, Господи! — обрадованно воскликнула василисса. — Может быть, в браке Михаил остепенится, образумится, перебесится, наконец...

— Есть у меня на примете одна молодая особа. Завтра же представлю её пред очи вашего величества, — пообещал Феоктист.

— Как её имя?

— Евдокия.

— Что за напасть?! Уж не дочь ли она Интера? — в гневе вскричала василисса.

— Великий логофет испуганно перекрестился и поспешил заверить рассерженную василиссу:

— Нет, эта девушка принадлежит к славному аристократическому роду Декаполитов.

— Не сноха ли Варды? — уточнил Игнатий.

— Нет, — сухо поджал губы Феоктист.

— Всюду одни Евдокии: у Варды сноха, у Михаила любовница, а теперь и жена будет Евдокией, — озабоченно сказала Феодора. — Ты в ней уверен?.. Может, все Евдокии равно склонны к распутству?..

На следующий день патриарх Игнатий служил божественную литургию в храме Святой Софии и при большом стечении народа начал проповедь с яростного обличения греховных плотских страстей.

Горожане понимающе переглядывались и бросали косые взгляды на царский придел, где впереди всех царедворцев возвышалась могучая фигура Варды. Рядом с ним, гордо держа голову, стояла его сноха Евдокия.

— Самый губительный бич, какой диавол только мог дать людям, — это плотское вожделение! — с отвращением выговаривая каждое слово, высоким голосом восклицал Игнатий. — Греховные страсти, жаждущие плотского наслаждения, безрассудно и неудержимо стремятся к удовлетворению. Именно из них проистекают измены отечеству, именно из них прорастают преступные замыслы ниспровержения власти, именно они толкают людей на сношения с врагом рода человеческого... На прелюбодеяния и всяческие подобные мерзости подвигает отдельных людей неутолимая жажда плотского наслаждения... И это в то самое время, когда человеку даровано от Вседержителя самое прекрасное — разумная душа. Нужен ли разум похотливому скоту?! Ничто так не враждебно разуму, этому божественному дару, как плотское наслаждение. В царстве похоти не может утвердиться никакая доблесть... Это понимали ещё в седой древности, это понимаем и мы сейчас... О каком служении отечеству может идти речь, если помыслы человека заняты лишь поиском греховных наслаждений?!

Миряне нахально шушукались и хихикали, за своей спиной Варда слышал мерзкие смешки.

Евдокия стояла ни жива ни мертва.

Внешне Варда оставался бесстрастен, хотя готов был собственными руками, прямо в алтаре Святой Софии задушить обрюзгшего скопца Игнатия, осмелившегося ославить его перед всем миром.

Едва дождавшись окончания службы, Варда первым подошёл к причастию.

Игнатий окинул его испепеляющим взором и на глазах у тысячной толпы мирян... отказал всемогущему кесарю в причастии.

Набычившись, Варда пошёл к выходу.

В храме стал нарастать нестройный гул голосов, послышалось хихиканье и стеснительное покашливание...

Всемогущий кесарь получил от патриарха столь сильный удар, что следовало ожидать перемен во всей империи.

Кесарь вдруг остановился, вскинул крупную голову, обвёл глазами злорадствующее сборище, затем решительно вышел из храма. За ним поспешила Евдокия.

Толпа испуганно расступалась перед кесарем и его любовницей, закрывавшей краем белого платка лицо, багровое от стыда.

Жалкие рабы! Вам не понять, что в мире не бывает законов на все времена, равно как и нет дел, всегда неправильных. То, что годилось прежде, нынче, возможно, следовало бы забыть и отбросить, а то, что сегодня отметается, позже, вполне возможно, пригодится.

Беда лишь в том, что эти ничтожные людишки слышат только голоса людей, облечённых властью. Что ж, кесарь Варда заставит их слушать себя...

Раскинувшись на широком ложе любви, безутешно рыдала прилюдно опозоренная Евдокия, понимая, что теперь она уже никогда не сможет показаться за воротами своей усадьбы без того, чтобы не быть подвергнутой насмешкам и оскорблениям.

Варда в гневе мерил шагами огромный спальный зал и обдумывал планы мести.

В дверях недвижно застыли варанги дворцовой стражи.

Варда вскинул голову, задумчиво поглядел на северных воинов. В их жилах течёт холодная кровь, они всегда молчаливы и бесстрастны. Сейчас в целом мире не было людей более близких Варде. Они не слышат людских кривотолков, они не понимают по-гречески, и это очень кстати.

— Толмача ко мне! — крикнул Варда.

Тяжело топая сапогами, один из северных варваров сорвался с места и убежал вглубь дворца.

Варда подошёл к своей возлюбленной, ласково провёл рукой по влажной щеке, вытер слезинки, заглянул в покрасневшие глаза и почувствовал, как внутри возникает безудержное желание. Она и в слезах была чертовски соблазнительна, красавица Евдокия. Слаб человек, и причудливые желания настигают его в наименее подходящие моменты!

— Всё будет хорошо, радость моя...

— Но почему, почему мне нельзя любить тебя? — всхлипнула Евдокия. — Кто придумал в наказание людям все эти правила и заповеди?.. Где в Евангелии указано, что нужно убивать в людях любовь? Почему скопцы, не ведающие сами, что есть любовь, определяют, что можно и чего нельзя?..

— Погоди, дай срок, посчитаемся и со скопцами, — сжимая кулаки, пообещал угрожающим голосом Варда. — Я никому не позволю...

Евдокия ещё горше зарыдала, не веря в наказание обидчиков.

— Не плачь, девочка... Разве я когда-нибудь обманывал твои ожидания?

— Нет... — сквозь слёзы и всхлипывания произнесла Евдокия.

Послышался топот сапог, в покои вбежал вислоусый варвар, спросил деловито:

— Кесарю Варде угодно было меня видеть?

— Ты, толмач, разыщи своего предводителя и скажи ему, что я желаю его видеть немедленно. Постарайся сделать так, чтобы ни одна живая душа о нашем разговоре не узнала.

— Сделаю, — коротко пообещал варанг и скрылся за дверью.

— Вот так-то, девочка моя, — понемногу успокаиваясь, сказал Варда. — И на скопцов отыщем управу...