Владимир Зима - Исток

После взаимных приветствий, вопросов о здоровье посла и его повелителя началась та беседа, ради которой Вардван прибыл в столицу северных варваров. Переводчиком был вельможа, встретивший Вардвана у городских ворот, а старый правитель молча внимал, сосредоточенно изучая вздувшиеся вены на своих руках, потирая большим пальцем левой руки дряблую кожу на тыльной стороне правой ладони — привычка эта могла являться следствием заболевания и кожи и суставов. Правителю славян следовало бы предложить целительную горную смолу мумиё, а также отвар череды.

— Кто тебя послал в Киев?

— Карвей, вождь и повелитель истинных христиан, отпавших от Ромейской империи ради торжества справедливой веры.

— Чего желает твой повелитель?

— Славный Карвей желал бы довести до твоей милости, о великий Дир, что у него и у тебя есть один общий враг — император Михаил... Карвей предлагает войти в военный союз и вместе выступить на империю. Выгоды такого союза представляются очевидными.

— Каким войском располагает Карвей?

— Сейчас под его стягом примерно сорок тысяч воинов, из них двенадцать тысяч — конница... Ещё примерно восемнадцать тысяч воинов могут быть вооружены по первому зову.

Великий князь Дир и его вельможа обменялись загадочными взглядами, после чего Вардван решил, что настало время преподнести дары Карвея.

Из-под хламиды Вардван извлёк увесистый кожаный мешочек, развязал его и высыпал к ногам Дира крупные прозрачные алмазы. Так уж устроен мир, что люди более склонны верить богатым собеседникам. Нищий никого не убедит в своих достоинствах.

— Насколько мне известно, хазарский каган уже согласился вступить в союз с Карвеем... Халиф Багдадский тоже на стороне Карвея. Когда халиф и Карвей нападут на владения Михаила в Малой Азии, когда хазары захватят Тавриду, когда дружины болгар, тавроскифов и венгров ударят с севера, Михаил будет вынужден бежать... А когда Карвей облачится в пурпур, все его союзники смогут получить свою долю по числу выставленных воинов...

— Велика ли будет эта доля? — усмехнулся Дир. — Известно нам, что воины Михаила по два, по три года не получают жалованья... Истощилась казна империи...

— Да будет известно великому Диру, что по смерти императора Феофила государственная казна не могла вместить всех сокровищ, так что пришлось спешно возводить новые кладовые для золота и серебра!

— Неужели же новые кладовые?

— Берусь доподлинно утверждать, что сейчас в казне Михаила наличествует сто девяносто тысяч литр золота в чеканной монете и триста тысяч литр серебра, что в общей сложности составляет тринадцать тысяч шестьсот восемьдесят тысяч золотых солидов! Если на одного верблюда можно погрузить десять кентинариев золота, то для перевозки всех сокровищ понадобилось бы триста восемьдесят верблюдов!..

Великий правитель славян произнёс негромко несколько слов, после чего с кряхтением поднялся и вышел, не прощаясь.

— Я полагаю, что твоя миссия была довольно успешной, — сказал Вардвану вельможа. — Не могу припомнить, чтобы Дир уделил столько внимания кому-либо из чужеземцев...

В голосе вельможи звучало нескрываемое удивление. Вардван про себя подумал, что произвести благоприятное впечатление на чужеземного правителя — первейшая задача любого посла.

— Мне показалось, что ему было трудно говорить... Если будет угодно, я составлю необходимое снадобье, — с готовностью предложил Вардван.

— Всё, что понадобится, Диру дадут волхвы, — сухо ответил вельможа.

— Прости великодушно, я не хотел поставить под сомнение способности ваших врачевателей... Так что же мне передать Карвею?

— Передашь ему сорок сороков соболей, которые пожаловал ему Дир. Эти меха будут доставлены на пристань, завтра на рассвете Дир отправляет лодьи в Корсунь, там отыщется место и для тебя... На словах передашь Карвею, что Диру ведомы его беды, но обстоятельства не позволяют открыто выступить против империи, с которой у нас договор мира и любви... Когда будет возможно, Дир направит воинов... Для нас лучше всего давать обещания разумно, принимая во внимание все возможные последствия, нежели, улестив слух несбыточными посулами и не исполнив затем обещанного, навлечь на себя дурную славу и вечные нарекания...

— Благодарю за надежду, о, вельможа! Назови своё имя, дабы я мог поминать его в своих молитвах.

— Аскольд.

— Да ниспошлют тебе боги здоровья и процветания, о Аскольд!..

Вельможа снял с безымянного пальца золотой перстень, передал его Вардвану.

— Если пожелаешь сообщить в Киев какую-то важную новость, посылай вестника с этим перстнем. Этот двузубец — мой знак. Он ведом каждому воину. Вестнику не придётся заботиться ни об охране, ни о лошадях...

— А меня любой твой человек всегда сможет отыскать в Константинополе, в регеоне Леомакелий, близ церкви Святого Симона. Пускай спросит дом врачевателя Вардвана, ему всякий укажет...

Незадолго до рассвета Вардвана, крепко спавшего на постоялом дворе, разбудил немногословный юноша, знаками показал, что следует отправляться в путь.

Помолясь на дорожку, Вардван вышел следом за отроками, которые несли конские шкуры, набитые драгоценными мехами. Вне всякого сомнения, Карвею придутся по душе подарки правителя северных варваров. Впрочем, не такие уж они варвары. У них есть вожди, есть законы. Перстень с двузубцем на всякого производит должное впечатление, всякий готов исполнить любое повеление Вардвана.

На громыхающей повозке Вардван съехал вниз, к пристани, отроки проворно погрузили на лодью конские шкуры, помогли Вардвану подняться на борт моноксида. Похоже, дожидались только чужеземца и сразу же отправились вниз по полноводной широкой реке.

Как жаль, что Вардван не понимал ни слова!

Эти тавроскифы были весьма говорливы, особенно владелец корабля, которого все называли Надёжа.

Путешествие протекало размеренно, чувствовалось, что тавроскифы вполне освоили путь до низовьев реки. Некоторое беспокойство у них вызвали подводные камни, преградившие течение реки. Однако у тавроскифов были заготовлены огромные деревянные колеса, на которые они ставили свои суда и по берегу перетаскивали их до спокойной воды.

На высоком откосе в это время находились воины, охранявшие караван от степных разбойников.

Однажды кочевники всё же напали на караван, это случилось ночью, когда утомлённые тавроскифы спали на берегу. В скоротечной схватке почти никто не пострадал.

Караван продолжил свой путь и вскоре прибыл на священный остров тавроскифов, на котором они оставляли деревянные колеса, обшивали борты связками камыша, совершали обильные жертвоприношения своим богам и ставили мачты.