Константин Новиков - Начала любви

Правда, всё правда: устроились прилично, обстановка обворожительна, заоконный вид выше всяких похвал. «Ну, вот и отличненько. А если вдруг вам что-нибудь понадобится...» — на этих недопроизнесённых фразах он и распахивал спиной дверь, на прощание облапав взглядом молоденькую женщину.

Портить с ним отношения Иоганна-Елизавета, однако, остерегалась. Эти купчики, объединившись вокруг своей Торговой палаты, с каждым годом всё более туго набивали свою мошну, и хотя принцесса по молодости и недостатку образования плохо понимала, что есть экономика, что есть ганзейский путь [5] Ганзейский путь, — Ганза — торговый и политический союз северных немецких городов в XIV—XVI вв. (формально до 1669 г.) во главе с Любеком. Ганза осуществляла посредническую торговлю между Западной, Северной и Восточной Европой. , что есть торговля и какие выгоды проистекают из налаженного морского сообщения между крупными городами Европы, — вид овеществлённых денег внушал ей привычное уважение. Как бы ни злорадствовал муж над внешностью и манерой разговаривать фон Ашерслебена, за спиной последнего были двухэтажный каменный дом на центральной улице, дом возле причалов и твёрдое намерение приобрести ещё два склада на окраине Штеттина, возле Святого Иакова.

А с другой стороны, нищий тряпка-муж. Боже, как тут можно сравнивать! Фон Ашерслебен, что бы кто ни говорил, при всей непритязательной внешности был человеком умным, с приятными манерами (а взгляд — что ж, какой Господь дал, таков и взгляд...).

Лучше такой взгляд при хороших манерах, чем ничтожество и дурацкая солдафонская прямота Христиана-Августа. Когда после свадьбы они по установившейся традиции навестили некоторых родственников из голштинского дома, когда Иоганна-Елизавета присмотрелась к поведению мужа, незавидность её положения сделалась очевидной. С таким супругом не только положения в обществе не приобретёшь, а растеряешь и последнее, если жизнь пустить на самотёк. Сделав наиболее обязательные визиты, с ожогами от стыда, по приезде в Штеттин принцесса начистоту переговорила с Христианом-Августом. В ответ на сбивчиво вкрадчивый и совсем не мужественный, не мужской лепет, должный по замыслу принца хоть как-то остудить вспыхнувший гнев, Иоганна заявила: «Я, может, и истеричка, но, в отличие от тебя, — умная истеричка. И добьюсь, чтобы приличные люди меня знали, приглашали и уважали».

И принцесса добивалась. На свой, разумеется, манер.

Без супруга и потому весьма охотно путешествовала Иоганна-Елизавета по родственным германским домам, выбирая среди множества семейств такие, что побогаче, в которых любили и умели приятно проводить время. Ведь разве не в этом главная цель жизни? Тоже, между прочим, не так-то и легко сделать бренную жизнь хоть немного приближённой к женским грёзам; пускай неумным, бабским, пускай, но если женщина так хочет?!

Она была лёгкой на подъём, а потому колесила по стране с каким-то даже вдохновением. Сделавшись после замужества полноправной представительницей женского братства, принцесса теперь больше не оттеснялась из комнат, когда уединившиеся дамы принимались обсуждать, как это называлось, свои маленькие проблемы. Если разговор почему-либо касался вдруг проблем религиозного толка, у Иоганны-Елизаветы, как дочери епископа, спрашивали теперь мнения, в чём принцесса склонна была видеть знак принятия в мир взрослых.

Одним из наиболее ощутимых результатов замужней жизни оказался лимитированный и несообразно желаниям скудный бюджет, за рамки которого принцесса не имела возможности выбраться. Если раньше крёстная нет-нет да и подбрасывала воспитаннице какую-нибудь мелочишку на булавки, то с появлением законного супруга прижимистая старуха отделывалась теперь исключительно тёплыми посланиями. Можно подумать, от мужа доход велик! Ситуация осложнялась ещё и тем, что замужняя женщина должна была сохранять предельную осторожность и потому могла брать подарки разве что у наиболее порядочных мужчин, да и то — с большой оглядкой. Также и в случае с родственниками: если от широты душевной что и подарят, так наутро пожалеют о понесённых расходах, а, чтобы жадность не подтачивала душу, немедленно вслед тебе и нагадят. Что, разве не так?

Чем больше возрастали запросы Иоганны-Елизаветы, тем менее придирчиво приходилось ей оценивать бескорыстные мужские подарки, всякий раз грозившие обернуться ловушкой.

С первых же самостоятельных шагов Иоганна-Елизавета взяла за правило не увязывать денежных вопросов с выполнением незначительных одолжений политического, условно говоря, окраса. Какой же политикой, помилуйте, может заниматься столь молоденькая женщина, почти что ребёнок? Пользуясь обманчивым впечатлением, которое производила на прожжённых интриганов, принцесса оказывалась особенно незаменимой в делах сомнительного свойства, в которых профессиональный дипломат оказался бы тут же распознан. Однако денег от своей скромной помощи она не ожидала, а если и согласилась принять от скаредного короля некоторую благодарственную сумму (почти, впрочем, символическую), то исключительно потому, что рассматривала в данном случае деньги как формализованное доказательство их с Фридрихом [6] Фридрих — Фридрих-Вильгельм I (1688—1740) — прусский король с 1713 г., из династии Гогенцоллернов. Сын Фридриха I, отец Фридриха II. Заложил основы прусского милитаризма, усилил бюрократический аппарат. Получил прозвище «фельдфебель на троне». возможного сотрудничества (прости, Господи, ей эту нескромность...), а также потому, что в качестве потенциальной любовницы по целому ряду причин она интереса для Фридриха не представляла.

И наоборот, когда во время одной из остановок в Париже принцесса коротко сошлась с сотрудником русского посольства reveur et timide [7] Мечтательным и робким ( фр.). Иваном Бецким [8] Иван Иванович Бецкий (1704—1795) — общественный деятель, действительный тайный советник (с 1766). Окончил Копенгагенский кадетский корпус. С 1719 г. секретарь русского посольства в Париже. В 1741—1747 гг. — камергер двора герцога голштинского Петра-Ульриха (будущего императора Петра III), В 1762—1779 гг. — личный секретарь императрицы Екатерины II. , деньги от него взять отказалась наотрез, хотя впоследствии и пожалела о том. Всю их недолгую связь с Бецким освещала не столько сексуальная, сколько интеллектуальная симпатия: этот русский умел на редкость проникновенно слушать, и вообще у русских было какое-то своеобразное обхождение. Словом, совсем другая культура.

Если не возводить так называемую напраслину, сексуальные контакты (которых хотя и не чуралась) большого интереса у Иоганны-Елизаветы не вызывали. Раз надо, значит, надо, хотя соглашалась она исключительно в интересах дела, всякий раз боясь забеременеть. Ведь если, не дай Бог, что произойдёт, — мчись тогда в постылый Штеттин, укладывайся под мужа, изображай припадок страсти. Нет уж, спасибочки... А кто-нибудь из проницательных мужчин вроде этого хама фон Лембке будет ещё потом бросать испытующие взгляды, от которых всякий раз у неё мороз по коже. Что он знает, о чём догадывается, про что говорит с мужем? Прошу покорно уволить! Будут потом всякие трепать языками, намекая, мол, что cette femme est belle a la chandelle [9] Здесь: и всем-то хороша.., <���только вот c душком каким-то> (фр.). ...