Андрей Серба - Заставлю вспомнить Русь...

Игорь не сомневался, что услышит именно такой ответ. Он помнил, как Византия под всевозможными предлогами оттягивала подписание договора с князем Олегом, и был уверен, что точно так она постарается поступить и с ним. Ведь за время, пока якобы будет вестись работа над подготовкой договора, в самой Руси либо вокруг неё может случиться всякое, в том числе события, которые позволят империи отказаться от заключения нового договора и соблюдения старого. Но Игорь не собирался идти на поводу у императора — победителем был он, и Новый Рим почувствует это!

— Патрикий, ты путаешь две вещи: разработку нового договора и дополнение несколькими статьями уже существующего, — сказал он. — Я намерен заключить договор в следующем году, а если имперские чиновники не успеют закончить работу над ним к этому сроку, я приду с войском под стены Царьграда, чтобы поторопить их. Передай это императору.

— Обязательно передам, великий князь, — пообещал Варда. — Зная миролюбие моего императора, скажу, что и в этом твоём желании он может уступить.

— Я был уверен в этом, — улыбнулся Игорь. — Осталось только узнать, где твой миролюбивый император собирается заключать договор.

— Конечно, в столице Нового Рима — граде святого Константина. Прекрасном городе, к которому вы, русы, всегда приходите с войной, а уходите с миром.

— Хорошо, пусть будет так. Но прежде император пришлёт в стольный град Руси посольство с этим договором, и я от имени Руси дам клятву, что стану блюсти его. После этого уже моё посольство отправится в Царьград, чтобы услышать такую же клятву, данную Христу, от твоего императора.

— Великий князь, ты хочешь слишком многого. Мой император готов пойти тебе на многие уступки, однако не на все. Ты требуешь удовлетворения своих пожеланий так, словно уже выиграл войну, которая ещё не начиналась. Ты стоишь на пороге империи, а ведёшь себя, будто поставил её на колени.

— Мои требования кажутся империи чрезмерными? Возможно, это потому, что мои войска действительно только подошли к границам Нового Рима, не переступили их. Я готов исправить это упущение и повторить свои условия мира под стенами Царьграда. Но тогда императору придётся выслушать и требования болгар и угров, которые согласны стать моими союзниками и примкнуть к моему войску, когда оно окажется на той стороне Дуная. Пусть император учтёт это и хорошенько подумает, принять мои условия мира или отклонить.

— Мой император превыше всего ценит мир с соседями и благополучие своих подданных. Поэтому возьму на себя смелость заявить, что ради дружбы с Русью он готов выполнить все перечисленные тобой, великий князь, условия и пожелания.

— Рад слышать это, патрикий. Прибавь к добродетелям своего императора, о которых ты так любишь распространиться, и его благоразумие. Благодаря ему нам с тобой удалось решить самое главное, а об остальном будешь говорить с моими боярами и воеводами. Был рад нашей встрече уже не на поле брани, а на переговорах о мире и надеюсь увидеть тебя при заключении договора о дружбе Нового Рима с Русью...

Расставшись с Вардой, Игорь не захотел ни остаться с воеводами, ни отправиться в свой шатёр, где ему непременно стали бы докучать различными делами. Он не желал ни видеть, ни слышать никого, даже ближайших соратников! Пусть считают, что его распирает от гордости за только что пережитые минуты, когда он заставил императора могущественной Византии принять все до единого свои условия мирного договора с Русью, и что великий князь хочет насладиться торжеством наедине с собой, не делясь им с кем-либо. Как они ошибаются! Игорь хочет остаться сам с собой не для того, чтобы петь себе хвалебные песни и тешить самолюбие, а чтобы поразмышлять о делах, не менее важных для него и державы, нежели только что завершившийся поход. А это такие дела, о которых он не может говорить ни с кем, кроме оставшейся в Киеве Ольги.

Рождение княжича Святослава сблизило их, способствовало появлению общих интересов и целей, связанных с воспитанием и заботами о будущем своего наследника. Отдавая отчёт, что уже не молоды, а жизнь полна непредвиденных случайностей, понимая, что стол великих киевских князей слишком лакомый кусок, в борьбе за который, не стань Игоря, претенденты на него из князей земель и воевод вряд ли остановились бы перед насильственным устранением от власти и даже лишением жизни малолетнего Святослава, Игорь и Ольга стремились сообща предусмотреть всё, чтобы великокняжеская власть осталась в руках Рюриковича. Приняв христианство и родив княжича, Ольга очень изменилась: почти перестала интересоваться державными делами, в общении с людьми стала покладистее, мягче, чаще других в её разговорах звучали слова «Святослав» и «княжич», основная часть забот была связана с сыном. Игорь воспринимал эту перемену как само собой разумеющееся: главное предназначение любой женщины, именуйся она великой княгиней или простой селянкой, — быть матерью, продолжательницей рода, и ежели у неё нет детей, женщина вынуждена заменить заботу о них другими занятиями, дабы не чувствовать одиночества и заполнить пустоту в душе. Поэтому прежняя Ольга, не будучи матерью и желая чем-либо себя занять, увлекалась сверх меры державными делами. Теперь же, имея сына, она стала той, кем и надлежало быть женщине — послушной воле мужа женой и заботливой, любящей матерью.

Перестав видеть в Ольге соперника, Игорь теперь без былой подозрительности выслушивал её советы, стал делиться с ней своими планами. Даже когда ему казалось, что жена по старой привычке проявляла повышенный интерес к вопросам, которые касались только великого князя, чересчур настойчиво стремилась навязать ему свой взгляд на человека и на оценку его поступков, внушить собственное понимание какого-либо события, он теперь легко находил этому объяснение. Всё, что творится сегодня и будет происходить на Руси завтра, что касалось положения в великокняжеской дружине и свар между князьями земель, в той или иной мере, прямо или косвенно имело отношение к судьбе княжича, и Ольга, как всякая мать, хотела оградить будущего великого князя от возможных неудач на державном поприще и злоключений во взаимоотношениях с теми, кому рано или поздно предстояло стать его сподвижниками.

Проводя время с женой и сыном, Игорю пришлось больше общаться и со священником Григорием, часто навещавшим её, и из их бесед он узнал много поучительного о той стороне жизни правителей, о которой никогда прежде не задумывался, поскольку она его не касалась, а размышлять об отвлечённых понятиях у него не было времени из-за походов, постоянных пиршеств, нескончаемых охот. Видя смысл своего существования в княжиче, Ольга на примерах из жизни правителей Первого и Второго Рима хотела познать секреты, благодаря которым малолетним императорам, окружённым несметным числом врагов и завистников, удавалось сохранить за собой престол и, возмужав, сосредоточить в своих руках всю державную власть и покарать недоброжелателей. Тоже заинтересовавшись этим, Игорь узнал, что умные, дальновидные владыки-родители ещё при своей жизни стремились избавить детей-наследников от возможных соперников на трон, отправляя в изгнание или даже лишая жизни своих ближайших друзей и первейших лиц в государстве, понимая, что друзья и верные слуги родителя-императора не всегда становятся друзьями и верными слугами его несовершеннолетнего наследника.