Аркадий Кудря - Правитель Аляски

Пока же общими трудами поселение разрасталось. Соорудили баню, склад, на берегу залива почти завершили постройку небольшого судна.

И всё же последние дни Тараканова не покидала смутная, безотчётная тревога. Так бывает, когда и при ясном небе, лишь по изменившемуся давлению воздуха, чувствуешь приближение грозы. Что-то вызывающее, дерзкое появилось в поведении приходивших к крепости колошей: они являлись без определённой цели, часами торчали под крепостными стенами, задирали людей, равнодушно реагировали на советы уходить подобру-поздорову, словно напрашивались на ссору. Когда же выведенный из терпения Медведников попробовал недавно применить силу, чтобы удалить восвояси непрошеного гостя, тот вдруг выхватил нож и, свирепо размахивая им, стал выкрикивать угрозы и оскорбления.

Хуже всего было то, что для столь вызывающего поведения у колошей имелись свои причины. Месяц назад двое промышленников привели с собой из леса колошенских девок и оставили в крепости. Говорили, что держат их по любви и согласию, но скоро выяснилось, что всё не так, любовь у них без взаимности, взяли силой, о чём туземные красотки не преминули пожаловаться Медведникову. Тот велел отпустить их, но поправить вред, причинённый отношениям с колошами, было уже невозможно.

Тревога Тараканова усугублялась ещё и тем, что Калахина была беременна, месяца через три ожидала ребёнка. Покидая в этот день крепость, он наказал ей никуда не отлучаться до его возвращения, сам же обещал вернуться к тому часу, когда солнце будет клониться к горам.

Наконец-то! Из своего укрытия Тараканов видел, как с гребня волны скатились два крупных зверя. Одного из них волна будто по заказу поднесла к краю утёса и бросила на него. Опершись на ласты, сивуч задержался на уступе, а затем, дождавшись следующей волны, легко переполз выше и спокойно улёгся на плоской вершине. Тот же номер успешно повторил и второй зверь, но стоило ему забраться наверх, как уже лежавший там крутанул мощным туловищем и сбросил сородича вниз. Эту игру Тараканову приходилось наблюдать и раньше. Он знал, что, поиграв минут десять, они должны успокоиться. Надо набраться чуть-чуть терпения и тогда уж меткими выстрелами положить на скале не одного, а сразу двух зверей.

Сивучи действительно скоро успокоились и мирно легли один подле другого. Пора. Тараканов тщательно прицелился и спустил курок. Поражённый пулей зверь дёрнулся и замер на месте. Теперь скорее — второго.

Но что это? Со стороны пролива раздался грозный вопль, и, повернув голову, Тараканов увидел, что к берегу приближается большая долблёная лодка колошей. В ней сидело не менее двадцати воинственно размалёванных туземцев. Один из них показывал рукой на лагуну: кажется, они заприметили байдарку и теперь, энергично работая короткими вёслами, правили прямо на неё. Высокий мускулистый воин стоял на носу с ружьём в руке. Те воины, чьи лица не были раскрашены, напялили на головы зверские деревянные маски, в которые обычно облачались, отправляясь на боевые операции.

Сидеть в укрытии дальше смысла не было. Раньше или позже они его обнаружат. Но и выдавать себя до времени не стоило. Тараканов осторожно отполз назад, за кусты, и только там, где видеть его уже не могли, приподнялся и побежал в лес, намереваясь перевалить за склон холма. Он знал, что за холмом течёт небольшой ручей. Долиной ручья можно было попробовать уйти к крепости. Враждебные намерения колошей не оставляли никакого сомнения: мир кончился — началась война.

Достигнув холма, он лёг на землю и меж густой травы пополз на вершину. Добрался до основания могучей ели, обогнул её ствол и только теперь рискнул, спрятавшись за деревом, осторожно выпрямиться. За кустами преследователей видно не было. Но, бросив взгляд туда, где была расположена крепость, он похолодел: над лесом поднимался густой столб дыма.

Он рванулся вниз, в долину, на дне которой сверкал ручей, но его уже опередили. Двое воинов с обсыпанными пухом головами поджидали его внизу. Ликующий крик раздался и сверху, с холма, на гребне которого показалось сразу пять или шесть человек. И тогда, в припадке отчаяния, Тараканов схватил ружьё за приклад и, мощным ударом о дерево сломав его пополам, отбросил в траву. Проливать кровь этих людей он не хотел. Да и силы были слишком неравны. Ну пусть и оружие не достанется им. Он вынул охотничий нож и, глядя на вкрадчиво приближавшихся к нему воинов, демонстративно кинул нож в ручей, потом спокойно сел на землю, всем своим видом показывая, что воевать не намерен.

Кто-то с победным криком кинулся на него сзади. Стали заламывать руки, вязать сыромятными ремнями. Связанного потащили к берегу, где бросили на дно лодки.

Стоя за кустами малины на краю леса, тлинкитский вождь Скаутлелт наблюдал за русской крепостью. Он видел, как на двух караульных будках сменились часовые, как из загона выгнали на луг попастись коров. Русские как-то угощали его в крепости молоком этого животного. Вкус напитка был непривычен. Скаутлелт с отвращением сплюнул, а начальник русских Василий засмеялся.

Его люди следили за селением уже несколько дней, и Скаутлелт знал, что два дня назад большая партия алеутов под началом одного из русских выехала на охоту в проливы, а сегодня утром ещё несколько русских покинуло крепость. Там должно остаться совсем немного людей, сломить их сопротивление будет несложно.

Жившие в крепости женщины его племени рассказали, что внизу, у русских стоит пушка. На первом этаже в отдельном помещении хранится оружие, порох. Если ворваться в крепость достаточно быстро, можно захватить и то и другое.

Сегодня, не сомневался Скаутлелт, будет день великой победы. Его торопили воины его племени, торопили другие вожди. Но он выжидал, пока установятся солнечные дни и крепость подсохнет для большого огня. Сегодня крепость будет гореть хорошо.

Вождь русских Баранов считал, что если он подарил Скаутлелту медную медаль с изображением орла, то теперь Скаутлелт — друг русских. Но разве можно быть другом людей, которые пришли на твою землю, стали охотиться там, где всегда охотились твои предки, и ловить рыбу, которую прежде ловили лишь те, кто владел этой землёй? Он, Скаутлелт, стал посмешищем для других вождей. Теперь при встречах они спрашивали его, за какие такие необыкновенные вещи он продал себя Баранову, неужели за этого орла на медной кругляшке? И с каких пор тлинкиты стали спокойно смотреть на то, как русские забирают в своё селение их женщин, заковывают в железо их мужчин?

Он, Скаутлелт, отвечал, что русские заплатят ему за все обиды, время придёт. И вот оно пришло, в этот месяц Рождения, когда и птицы, и звери обзаводятся своим потомством. Сегодня будет очень плохой день для русских, день мщения для тлинкитских воинов.