Клара Моисеева - Караван идет в Пальмиру. Повесть

Сфрагис долго в задумчивости размышляла над словами Хайрана. Она не все поняла. По еще в Каписе ей пришлось много раз слышать о Будде, о его проповедях добра, и она сказала:

- Если смысл этой веры в том, чтобы делать людям добро, то, право же, Хайран, ты можешь считать себя последователем Будды, Разве нельзя делать добро, обращаясь к богу Белу? Я думаю, что, когда человек делает добро это видят не только боги, но и люди. И люди любят такого человека. Вот ему и награда.

- Ты умница, Сфрагис. Боги наделили тебя добрым сердцем и дали тебе разум. Ты все отлично понимаешь, словно прожила долгую жизнь. Может быть, твоя тяжкая жизнь в рабстве научила тебя этому?

Много дней Сфрагис занималась перепиской писем, которые Хайран приготовил для работорговцев. Чтобы найти купцов, едущих с караваном в большие торговые города, он целыми днями бродил на окраине города, где останавливались караваны, и договаривался с купцами. Он не жалел времени, не боялся, что прозевает барыш. Ом хотел во что бы то ни стало помочь Сфрагис найти свою мать.

Его строили бактрийцы, принявшие буддийскую веру. Этот монастырь с буддийскими молельнями и богато разукрашенной ступой должен был соперничать с лучшими строениями, созданными в годы царствования великого кушанского царя Канишки.

Феофил прибыл в Тармиту, когда значительная часть зданий была уже построена и шла отделка помещений. Работали художники, мозаичники, ваятели.

Так нарядно, с таким художественным вкусом отделывались помещения тармитского монастыря, что даже взыскательный скульптор Феофил похвалил строителей и художников. Он сказал, что почтет за честь поставить посреди крытой колоннады каменные изваяния святых.

Большой квадратный двор был опоясан крытыми колоннадами, которые были украшены причудливой резьбой. Стены двора, выкрашенные в красный цвет, имели ниши для статуи, которые еще не были поставлены. Здесь предполагалось поставить изваяния бодисатв и дарителей в человеческий рост. Дорожка, выложенная белоснежными плитами, вела в центральное святилище, стены и пол которого были также красного цвета. Очень торжественно выглядела позолоченная статуя Будды, недавно поставленная, а вокруг этой статуи предполагалось поставить еще несколько скульптур. Их-то и должен был делать Феофил.

Двор этот примыкал к склону холма. Величественные арки вели к длинным сводчатым коридорам. Эти темные коридоры вели к маленьким кельям монахов, сделанным в толще пещеры. Чтобы найти келью монаха, надо было зажечь глиняный светильник, наполненный растительным маслом. Взяв в руки такой светильник, Феофил направился по коридору, тонущему во тьме, к дальней келье молодого монаха, с которым уже успел познакомиться. Монах оказался способным художником. Он сам расписал стены коридоров гирляндами пестрых цветов, изобразил фантастических животных с крыльями птиц. Оранжевое пламя светильника то и дело вырывало из тьмы причудливые росписи, пестрые и красивые.

Феофилу предстояла большая работа. Он видел, что в превосходных красных нишах сможет поставить дивные мраморные изваяния буддийских святых. Одного из бодисатв он решил изваять с лицом Каллисфении.

Феофилу хотелось поскорее приняться за работу. Он договорился с главным жрецом о хорошей оплате. Вскоре он уже стал лепить стройную фигуру Каллисфении. Она покорно сидела или часами стояла в той позе, которую задумал скульптор, и беспрекословно выполняла его приказания. Она была ему благодарна за то, что он освободил ее, рискуя своим благополучием. При всей ее беспечности и удивительном легкомыслии Каллисфении понимала, что увод рабыни мог кончиться печально, если бы хозяин настиг похитителя. Правда, Феофил продолжал утверждать, что вернет Хайрану стоимость рабыни, но Каллисфении не очень верила в это. Да и считала ненужным. Она говорила ему, что не стала бы платить, если все так хорошо удалось и можно было скрыться незаметно.

Первое время Феофил хорошо работал и ладил с капризной рабыней. Кстати, она считала себя свободной, с тех пор как ушла от Хайрана. Впоследствии Феофил сказал ей, что дарует ей свободу. Пока Каллисфении вела себя тихо и покорно, все было хорошо. Но прошло несколько месяцев, и она стала капризничать. Ей не поправился город Тармита. Она сетовала на зной и пыльные бури, на жилище, которое показалось ей недостаточно удобным. Она хотела новых нарядов. И, наконец, пожелала вернуться в театр. В одни знойный день, когда горячий ветер заставил всех попрятаться в своих домах, Каллисфения сказала Феофилу, что умрет здесь от скуки и что напрасно она бежала. Лучше было бы остаться рабыней в Каписе, чем свободной женщиной в этом ничтожном городе Тармите. Феофилу было обидно слышать такие несправедливые речи. Он так много сделал для того, чтобы освободить эту коварную красавицу. Он унизил свое достоинство перед Хайраном. Он во всем себе отказывал, чтобы собрать нужную сумму денег и расплатиться, а она была недовольна и вовсе не ценила его жертв. Что же делать?

«Вот что надо сделать, - подумал Феофил. - Прежде всего надо найти человека, который едет в Пальмиру, и отослать Хайрану долг, чтобы он не считал его, Феофила, вором и мошенником. А потом, когда наберется какая-то сумма денег, надо будет купить Каллисфении новые наряды, и этого будет достаточно, чтобы она на какое-то время обрела покой, вела себя смирно и давала бы возможность хорошо поработать».

Первая скульптура, которую он сделал, пользуясь услугами Каллисфении, получилась удачной и понравилась жрецам. Сам Феофил остался доволен, когда закончил отделку этой скульптуры в мраморе. Этот бодисатва с лицом Каллисфении напоминал Венеру своим спокойным, значительным и необыкновенно обаятельным обликом. На этот раз Каллисфения хорошо сыграла роль богини. А дальше было все хуже и хуже. Капризы красавицы раздражали Феофила. Он давно уже перестал думать о том, что женится на ней, устроит богатый и красивый дом, наберет учеников, которые унаследуют его искусство ваятеля. Иногда он жалел о своем увлечении. Но увлечение красавицей было так естественно для скульптора. Он понимал, что это была дань его профессии. Увидев натуру, которая казалась ему совершенством, он пожелал ее увековечить в мраморе.

Настал день, когда у Феофила собралась нужная сумма денег, и он стал узнавать о купцах, которые ходят с караванами в далекие страны. После долгих поисков он нашел одного богатого купца из согдийцев, который должен был отправиться с караваном в Пальмиру. Семья купца жила в Тармите, его знали здешние вельможи и чиновники, он был человеком надежным. Феофил просил его назвать стоимость рабыни и нужную сумму отдал ему для передачи Хайрану. Вместе с деньгами он послал Хайрану письмо, в котором объяснил свое странное поведение и просил прощения за те неприятности, которые он доставил благородному человеку.