Георгий Демидов - За что?
- Название:За что?
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Новый ключ
- Год:1999
- Город:Москва
- ISBN:5-7082-0061-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Георгий Демидов - За что? краткое содержание
За что? - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Две заутрени
В домовой церкви тлеет золото,
Поблескивая в полумраке,
На грудь сестры сирень приколота,
Вся в белом мать, отец во фраке.
Мучительно волнуясь внутренне,
Гляжу я на входные двери.
Не так, не так светла заутреня
Без кружевного платья Мэри.
Вдруг, по таинственному голосу
Переступив, я вижу сбоку
Ее распущенные волосы,
Ее зардевшуюся щеку.
И в тот же миг паникадилами
Зажглись и города, и веси,
И полетело легкокрылое,
Блаженное:
Христос
Воскресе!
По небу темными волокнами
Несутся тучи…
Блудный сын,
У храма я стою под окнами
В большой толпе как перст один.
Там свет, заутреня пасхальная,
Там пир. Там Отчий дом родной
Для всех, кому дорога дальняя
И кто закончил путь земной.
За возносящимися дымами,
В сиянии паникадил
Мне мнится — полон храм любимыми,
Которых я похоронил.
Там мама празднично-лучистая,
Отец с улыбкой доброты,
Головка дочки шелковистая
И братьев милые черты.
Но отделен решеткой кованой
От мира тайны и чудес,
Молюсь: да будет уготовано
Обнять их мне…
Христос Воскрес!
Предупреждение
Старцу Андронику
Я долго мечтой обольщался,
Что старцу запомнились мы,
Все те, кто с ним близко общался
В распадках седой Колымы.
Я с ним комариной тайгою
В толпе обреченных шагал,
Сгибался в шахтерском забое,
На лагерных нарах лежал.
По прихоти десятилетий
Капризные смены судьбы
Всё стерли… И старец ответил:
— Не знаю, не помню, забыл…
Боюсь, когда ангел суровый
Предстанет, о сроке трубя,
Я снова услышу то слово:
— Не знаю, не помню тебя…
Вербная всенощная
Пришел я ко всенощной с вербой в руках,
С расцветшими ветками в нежных пушках.
Пушистые шарики трогаю я:
Вот этот — умершая дочка моя,
Тот мяконький птенчик —
Сын мой младенчик,
Двоешка под крепким брусничным листом —
Во всем неразлучные мать с отцом,
Тот шарик без зелени —
Друг мой расстрелянный,
К веткам прильнувший —
Племяш утонувший,
Смятый и скрученный —
Брат мой замученный,
А тот глянцевитый —
Брат мой убитый.
Шариков хватит на ветках тугих
Для всех отошедших моих дорогих.
Лица людей — лики окон,
Каждый свечою своей озарен.
Вербная роща в храм внесена,
В каждое сердце входит весна.
Радостно пение:
Всем воскресение!
Общее, общее всем воскресение!
Трепетны свечи Радостью встречи,
Смысл уясняется в каждой судьбе.
Слава Тебе!
Слава Тебе!
«Как дерево в саду, Ты подстригал меня…»
Как дерево в саду, Ты подстригал меня,
Побеги счастья все срезал, не дав развиться.
Угас ребенок мой, что был мне краше дня.
Рассыпалась семья, и вот я сам в темнице.
Но я люблю Тебя, Отцовская Рука,
Мне наносящая пронзительные раны.
И сердце полнит мне блаженство, как тоска.
Люблю Тебя, люблю
и в гимнах
славить стану.
Елена Владимирова
Елена Львовна Владимирова (1902–1962) родилась в Петербурге, в семье потомственных моряков. Училась в Институте благородных девиц, но рано прониклась революционными идеями, порвала с семьей и ушла из дома. В Гражданскую войну сражалась с басмачами в Средней Азии рядовым бойцом.
Вернувшись в родной город, Владимирова становится журналистом, выходит замуж за одного из вожаков петроградского комсомола, редактора «Красной газеты» Леонида Сыркина. В 1937 году все оборвалось: Сыркина арестовали и расстреляли, а ее как жену врага народа отправили в лагерь. В заключении Владимирова провела восемнадцать лет.
На Колыме она родилась как поэт и получила «высшее признание» — за стихи была приговорена к расстрелу, замененному после восьмидесяти девяти дней в камере смертников пятнадцатью годами каторжных работ. О том, как это было, рассказывают письма-воспоминания ее друзей.
«Направляю вам сохранившиеся у меня стихи Елены Владимировой, переданные в свое время ее другу по колымскому лагерю, моей жене А. С. Герценштейн. Обе тогда отбывали заключение в роли нянек в инфекционном детском отделении магаданской больницы, где Владимирова по ночам писала стихи, в то время как ее «напарница» Герценштейн стояла на «цинке», чтобы, не дай Господь, начальство не застало поэта на месте «преступления». К сожалению, многие стихи пропали во время неоднократных обысков. Известно ли вам, что Владимирова была осуждена в Магадане на второй срок за свои стихи? Выдала ее врач, тоже заключенная…»
Другие подробности сообщил поэт Юрий Люба, друг Владимировой. После вторичного осуждения она продолжала писать стихи, только в уме, доверяя памяти, а не бумаге. Так рождалась ее поэма «Северная повесть» объемом около четырех тысяч строк. Здоровье Владимировой было уже подорвано, открылся туберкулез, и в 1945 году ее этапировали в Караганду. Там она закончила поэму и занесла на бумагу. Вот как рассказывала об этом автор:
«Писать надо было обязательно открыто, не прячась, потому что иначе все сразу бы провалилось. Это “открыто” значило — под самым носом у начальства, на глазах у всех, но незаметно для них. Я брала иголку и какую-нибудь починку, кусочек карандаша и маленькие листочки папиросной бумаги и делала свои два дела одновременно. Садилась обычно поближе к воде, на всякий случай, — чтобы утопить всю “папиросную” работу в луже, ведре, кувшине и отделаться карцером. Страховала меня одна приятельница, большой друг, рисковавший разделить мою судьбу…»
Поэму удалось вынести из зоны, спрятав в вышитую подушечку, тоже с помощью друзей…
Литературное наследие Владимировой — пять поэм и 260 стихотворений — сберег ленинградский поэт Юрий Люба.
В. Шенталинский
Полным голосом
«Я всего лишь тюремный поэт…»
Я всего лишь тюремный поэт,
я пишу о неволе.
О черте, разделяющей свет
на неравные доли.
Ограничена тема моя
обстановкой и местом.
Только тюрьмы, этап,
лагеря мне сегодня известны.
И в двойном оцепленье штыков
и тюремных затворов
вижу только сословье рабов
и сословье надзора.
Интервал:
Закладка:
