Юрий Тубольцев - Катон

Катон ушел домой только за тем, чтобы смыть следы повторных побоев и заменить очередную тогу, превращенную консульскими слугами в лохмотья, а потом вернулся в город и принялся обходить знатных сенаторов, готовя их к предстоящему сражению. Произошедшая накануне битва встряхнула в душах нобилей осевшую на дне римскую закваску, в них началось брожение, они очнулись от спячки тупой апатии и подняли рыхлые телеса с ложа конформизма. Поэтому устремления Катона теперь находили в этих людях понимание, и его ночной поход оказался плодотворным.

Лишь за час до рассвета Марк возвратился в свой дом, но сознание выполненного долга компенсировало ему отсутствие сна. Он мобилизовал мощную силу для отпора проискам триумвиров, и надежда на успех в главном деле жизни умножала его силы.

В положенный утренний час в атрии дома Катона собралась толпа его приверженцев. Марк принял холодную ванну и отказался от завтрака, чтобы активизировать физические силы организма и поставить их под контроль духа. Он предстал перед товарищами бодрым и свежим, словно отдыхал положенную треть суток, а его лицо светилось вдохновением идеи борьбы за праведное дело. Увидев таким своего нравственного лидера, сенаторы шире расправили плечи и ощутили себя способными на подвиг. Катон поприветствовал соратников, сказал несколько оптимистических фраз и подытожил: "Сегодня народ будет с нами". Затем все они отправились в дом Бибула, ставший в тот год штабом оптиматов. По дороге к ним присоединилось еще несколько групп единомышленников, и к консулу Катон привел целую когорту. Бибул тоже не бездействовал, а потому силы республи-канцев уже приближались к легиону, вооруженному праведным гневом и стремлением отстоять государство, созданное тремя сотнями поколений римлян, от клыков индивидуализма прожорливых хищников.

Народ действительно был с оптиматами, ибо усилиями Катона они снова одержали нравственную победу над триумвирами, и по пути следования колонны, возглавляемой Бибулом, Катоном и Лукуллом, к ней примыкали все новые толпы граждан. Однако, когда эта громоздкая процессия приблизилась к форуму, выяснилось, что места для нее там уже нет. Цезарь с военной оперативностью еще ночью занял площадь своими людьми, большую часть которых составляли ветераны азиатской кампании, и теперь торжествовал, красуясь в более чем безопасном удалении от ненавистного Катона.

Бибул посмотрел на своих товарищей, почерпнул в их глазах уверенность и дал команду ликторам расчистить проход. Консульская стража принялась орудовать руками, благодаря чему авангарду оптиматов удалось протиснуться в глубь толпы. Однако далеко не все приверженцы Республики были готовы отстаивать справедливость в такого рода собрании, и ряды войска Бибула стали резко таять. Тем не менее, передовой отряд продолжал внедряться в гущу врага.

Тогда непопулярный ныне вождь популяров сделал отмашку, Помпей величавым молчанием подтвердил его приказ, и ветераны, оккупировавшие форум, разом выхватили спрятанные под плащами кинжалы и бросились в контратаку. Именно так практичные триумвиры понимали борьбу идей.

Ликторы в замешательстве отступили. Они были вооружены лишь розгами, секиры же в фасцах отсутствовали, поскольку дело происходило в городе. Враг начал теснить сенаторов, но уперся в Катона и Бибула, не способных давать задний ход. Тогда к Бибулу подскочили лучшие воины Цезаря специфического вида и вывернули на голову консула корзину навоза. Аристократический до чопорности Бибул окаменел на месте, и если он еще был способен чего-либо желать, так только одного - немедленно провалиться в Тартар. Катон хотел рвануться на помощь, но сам был атакован тремя противниками. Непобедимый в гневе он легко оттолкнул двоих из них, но третий приставил ему к груди кинжал и от кровожадности даже пустил слюну.

"Неужели ты намереваешься этим лоскутом металла поразить Катона? - с уничтожающим презрением спросил его Марк. - Неужели тебе одному из всей этой толпы неведомо, что Катон тверже железа?"

Столько металла было в этом голосе, что металл в руке нападающего дрогнул. Обладатель клинка, подчиняясь превосходящей силе, поднял взор и погряз в глазах Катона. В них светилась необъятная мощь, ими смотрела на убийцу сама История Рима с его необычными гражданами, бросающимися в пропасть и сжигающими себя заживо ради Отечества.

Этому солдату доводилось убивать азиатов, возможно, он мог бы сразить и одного римлянина, но ему не по силам было убить целую историю со множеством поколений героев. Он растерялся, и слюна - свидетельство хищной злобы - высохла на его губах, оставив лишь грязный след пены.

Пользуясь плодотворным мгновением победы, Катон вырвал у сраженного моральным ударом противника кинжал, воинственно махнул им у лиц остальных врагов, вынудив их попятиться, но затем презрительно отшвырнул слишком примитивное для него оружие, чем заставил нападавших отступить еще дальше. Вокруг победителя сгруппировались все боеспособные силы оптиматов, и Катон повел их в психическую атаку. Только Бибул остался стоять на месте, словно статуя, символизирующая унижение былой гордости человечества - Римской республики. По его волосам все еще струилась зловонная жижа, которая чернила лицо, заливала величавое одеяние римлян - тогу и пачкала пурпурную консульскую полосу. К нему испуганно жались растерявшие фасцы ликторы, не знающие, как относиться к залитому грязью консулу.

Наступление Катона имело некоторый успех, но решительный Цезарь снова призвал легионеров крепче сжать кинжалы и смело напасть на кучку безоружных сограждан. Пролилась кровь, раненными оказались даже двое народных трибунов, чья неприкосновенность когда-то вошла в пословицу, а ликторам поломали оставшиеся розги - символы высшей государственной власти. Строй оптиматов был опрокинут, сенаторы попятились, а затем и побежали. На прежней позиции остался лишь Катон. Злоба форума не смогла поколебать его, толпа вооруженных врагов не сумела сдвинуть с места. Он смотрел поверх голов мельтешащего в вакханалии ненависти плебса на ростры, туда, где деловито отдавал распоряжения относительно хода битвы великий полководец будущего Цезарь и гордо поправлял пышную прическу в ожидании лаврового венка великий полководец прошлого Помпей. Марк взглянул на весеннее небо, рваные тучи которого, чередовавшие свет и тьму, отражали земную борьбу лета и зимы, и подумал, что этот день достоин его смерти и даже символичен. Прежде лучшие граждане погибали на полях битв в Кампании, Самнии, Испании, Африке, Греции и Азии, он же будет сражен на форуме в самом центре Рима на священном месте у подножия храмов отече-ских богов, но так же, как и они, он погибнет, сражаясь за Родину, а это - славная смерть для представителя великой державы! Марк расправил грудь, обращая ее навстречу кинжалам разъяренных врагов, но руки, только что осквернившие консула, нанесшие удары магистратам, пролившие кровь трибунов, не смели подняться на Катона. С форума уже изгонялись последние группы сторонников оптиматов, а Катон по-прежнему стоял в самом центре, пугая своим спокойствием саму смерть1.