Кэтлин Макгоуэн - Тайна Магдалины

Современная фотография большой американской семьи заполнила экран.

— Кто это?

— Большая семья Стюартов из Черри-Хилл, Нью-Джерси. Я сделала эту фотографию в прошлом году. И эту тоже. Казалось бы, обычные люди в обычном месте, но все они члены династии.

Морин поразила одна мысль.

— Ты когда-нибудь была в Маклине, в Виргинии?

Тамми выглядела озадаченной.

— Нет. Почему?

Морин рассказала о своем необычном приключении в Маклине и об очаровательной владелице книжного магазина, которую она встретила:

— Ее звали Рейчел Мартел и…

Тамми прервала ее:

— Мартел? Ты сказала — Мартел?

Морин кивнула, на что Тамми расхохоталась.

— Да уж, ничего удивительного, что у нее бывают видения, — сказала Тамми. — Мартел — одна из самых старых династических фамилий. Карл Мартел, потомок Карла Великого. Если ты покопаешься в этой части Виргинии, найдешь огромное скопление династических семей. Возможно, они приехали туда в поисках убежища во время Царства Террора — вот как большинство знатных французских семей оказались в Штатах. В Пенсильвании их полно.

Морин засмеялась.

— Так вот почему там так много видений. Я должна позвонить Рейчел, когда вернусь в Штаты и рассказать ей.

Они снова обратили свое внимание на экран, где появилась еще одна семейная фотография, и Тамми объяснила:

— Это семья Сент-Клер в Батон-Руж прошлым летом. В Луизиане самая высокая концентрация династических семей, потому что там больше всего французов. Теперь ты знаешь это на личном опыте. Видишь этого парня?

Тамми нажала кнопку на пульте и остановилась на фотографии молодого длинноволосого уличного музыканта, играющего на саксофоне во Французском квартале. Она отпустила кнопку паузы и позволила захватывающе прекрасной музыке саксофона заполнить комнату.

— Его зовут Джеймс Сент-Клер. Бездомный. Уличный бродяга в Новом Орлеане, но играет на саксофоне так, что заставляет тебя плакать. Я сидела на углу улицы и разговаривала с ним три часа. Замечательный, прекрасный человек.

— Все эти люди знают, что принадлежат к Династии?

— Конечно, нет. В этом-то и прелесть, и это финальная точка моего фильма. После двух тысяч лет истории и эволюции, возможно, почти миллион людей на земле несет в своих венах кровь Иисуса Христа. А может быть, и больше. В этом нет ничего элитарного или секретного. Это может быть парень в бакалейной лавке или банковский служащий. Или бездомный, который разбивает ваше сердце каждый раз, как берет в руки саксофон.

Замок Синих Яблок

2 июля 2005 года

Питер работал без устали, но его стремление к совершенству возобладало, и прошло еще два дня, прежде чем он был готов представить свой перевод более поздних свитков, Книги Мрачного Времени.

На второй день, после полудня, Морин спала на диване, довольствуясь тем, что находится поблизости от Евангелия Марии, пока его переводят.

Ее разбудил звук рыданий отца Хили.

Она подняла глаза вверх и увидела Питера, закрывшего лицо руками под властью усталости и охватившего его чувства. Но Морин не могла сразу определить, что это за чувство. Была ли это печаль или радость? Восторг или опустошенность? Морин посмотрела на Синклера, который сидел за столом напротив Питера. Он беспомощно покачал головой ей в ответ. Он тоже не понимал, что вызвало у Питера такую бурную реакцию.

Морин подошла к Питеру и нежно положила руку ему на плечо.

— Пит? Что такое?

Питер вытер слезы с лица и взглянул на свою кузину.

— Пусть лучше она расскажет тебе, — прошептал он, показывая на лежащий перед ним перевод. — Не позвать ли нам остальных?

Тамми и Ролан поспешили в кабинет Синклера. Их было легко найти, потому что они теперь открыто держались вместе. И потому что они никогда не уходили далеко, так как не хотели слишком удаляться от свитков из страха упустить что-нибудь. Они оба заметили лихорадочный блеск в глазах Питера, когда вошли в кабинет.

Ролан приказал горничной принести для всех чай. Как только она вышла, и дверь за ней закрылась, Питер начал с того места, где он остановился.

— Она называет это Книгой Мрачного Времени, — сказал Питер. — Она касается последней недели жизни Христа.

Синклер хотел задать вопрос, но Питер прервал его:

— Она расскажет это лучше, чем я.

И он начал читать.

…Важно знать, кто был Иуда Искариот, чтобы постичь его отношение ко мне, к Исе и к учениям Пути. Подобно Симону, он был зилотом и страстно желал изгнать римлян с наших берегов. Он убивал ради этой веры и мог сделать это снова. Пока Симон не привел его к Исе.

Иуда принял Путь, но его обращение не было ни быстрым, ни легким. Иуда происходил из семьи фарисеев и придерживался строгих взглядов на закон. Еще молодым человеком он последовал за Иоанном и с подозрением относился ко всему, что слышал обо мне. Со временем мы стали друзьями, братом и сестрой в Пути — благодаря Исе, который был великим объединителем. И все же бывали времена, когда Иуда и его прежние привычки давали себя знать, и это порождало напряжение среди последователей Исы. Он был вождем по натуре и мог бы занять высокое положение. Иса восхищался этим, в отличие от некоторых других последователей. Но я понимала Иуду. Как и моя судьба, его судьба — остаться непонятым.

Иуда верил, что мы должны пользоваться любой возможностью для распространения нашего учения, и это нужно делать, жертвуя деньги бедным. Иса назначил Иуду казначеем, и его обязанностью стало собирать деньги, чтобы раздавать их нуждающимся. Он был человеком чести и совести, когда приступил к этой задаче, но он был также человеком бескомпромиссным.

Величайшее доказательство этому пришло той ночью, когда я помазала Ису в Вифании, в доме Симона. Я взяла запечатанный алебастровый сосуд, который прислали нам из Александрии. Он был наполнен смесью дорогого ароматного нарда с миром. Я сломала печать и помазала голову и ноги Исы бальзамом, провозгласив его нашим мессией в согласии с традициями нашего народа и с Песней Песней, дарованной нам Соломоном. Это был миг духа для всех нас, символический миг, наполненный надеждой.

Но Иуда не одобрил меня. Он был в ярости и ругал меня перед всеми, говоря: «Это был ценный бальзам. Запечатанным его следовало продать за высокую цену, деньги мы могли бы раздать пищим».

Мне не пришлось оправдывать свои поступки, ибо Иса сделал это за меня. Он упрекнул Иуду, говоря: «Нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала».