Кондратий Татаришвили - Мамлюк

— Эх, горе нам! Если бы и мы сегодня хватились вовремя, то сумели бы вернуть мальчика, — сказал лысый старик.

— Да, у меня, злосчастного, все вышло не так, — скорбно произнес Тагуи. — Пока не заметили, что разбрелись козы, никто не обратил внимания на то, что нет моего малыша. Только после этого поднялся переполох, но было уже поздно!.. А когда узнали и мы, похитители уже находились за рощей Сорты.

— О, горе, горе нам!.. — скорбно вторили старики.

Стемнело. В селе никто ничего не знал о судьбе Хвичо. Крестьяне разошлись по домам. Томясь в ожидании каких-либо вестей, Тагуи и Мзеха притихли.

В дремучем лесу, на лужайке около огромного дуплистого дуба, была разостлана бурка. На ней полулежал вооруженный мужчина. Ствол ружья он зажал между ног, а приклад прижимал к груди. На поясе незнакомца висела шашка с роговой рукояткой, в руке он держал пистолет. Неподалеку был привязан вороной конь. С первого взгляда могло показаться, что человек этот дремлет. Но при малейшем шелесте листвы или каком-нибудь незначительном шуме он осторожно, как змея, поднимал голову, крепче сжимал в руке пистолет и озирался.

Это был коренастый мужчина. Его морщинистое лицо имело желтоватый оттенок. В черной, как уголь, бороде виднелась легкая седина. Он беспокойно поводил большими злобными глазами.

— Фить-фить-фить, — донеслось из лесу.

Лежавший на бурке приподнялся, осмотрел запальник ружья и напряженно прислушался.

— Фить-фить-фить! — послышалось явственней.

— Фить! — раздалось еще раз после короткой паузы.

Незнакомец закинул ружье за спину, сунул руку в кардан, достал камышовую дудочку и свистнул.

— Фить! — коротко и резко раздалось в ответ.

Через несколько минут зашевелились ветки ближайших кустов и послышался шорох.

— Кучуи! — окликнул незнакомец подававшего сигналы и отошел за дерево, держа пистолет наготове.

— Это я! Не бойся!

— А, черт! Осторожность не мешает! — И чернобородый, с облегчением вздохнув, заложил пистолет за пояс.

Из орешника выполз рыжеватый мужчина маленького роста, тоже вооруженный.

— Тенгиз, ты один? — спросил он.

Чернобородый приложил левую руку ко рту, а пальцем правой указал на дупло.

Рыжеватый мужчина осторожно приблизился к дереву и заглянул туда. Дупло было большое. В непогоду там свободно могли бы укрыться три-четыре человека.

— Эге! — тихо произнес пришедший и с удовлетворением кивнул головой.

— Тсс, тсс!.. Он спит… — прошептал Тенгиз.

Оба сели неподалеку от дерева.

— Говори тихо, чтобы не разбудить его, он очень устал, — сказал Тенгиз.

— Понимаю, — ответил Кучуи, — видать, мальчик хороший. Сколько ему лет?

— Не знаю. Я не был при его рождении и крещении. Думаю, лет семь-восемь.

— Но как тебе, проклятому, удалось захватить ребенка? Ты прямо черт, да и только!

— Оставь, пожалуйста! Мне пришлось такое испытать, что я позабыл и Христа и дьявола. Говоришь, «удалось», я там чуть голову не оставил. Руки сами тянутся к привычному, а то разве легко теперь заниматься таким опасным делом?! На этот раз случай выдался особенный!.. Тебе ведь хорошо известно, Кучуи, скольких детей я на своем веку похитил. Да что дети, увозил и девушек на выданье. Чего я только не проделывал лет десять тому назад. Да ты сам знаешь!.. Но такого страха, как вчера, мне ни разу не пришлось испытать. Чудом уцелел!..

— Так, так, — поддакивал Кучуи. — Но, однако, захватил-таки!

— Я ненароком столкнулся с ним… Признаться, спешил по другому делу и случайно проходил мимо камышей. Вдруг со склона, из зарослей папоротника, до меня донеслось фырканье коз. Там же я заметил маленького, как зяблик, пастушка. Он забавлялся с палочкой. Ниже, неподалеку от камышей, вился дымок. Должно быть, там было чье-то жилье. До меня донесся женский голос: «Гони туда, гони!» Пастушок, увидев меня, не думал пугаться и даже улыбнулся. Я тотчас же достал кошелек, полный марчили, позвенел ими и протянул ребенку. «Смотри, малыш, все это — тебе». Он беспечно подбежал ко мне. Сам понимаешь, это был у меня не первый случай: я схватил мальчика, мигом заткнул ему рот кляпом, быстро привязал под буркой у себя за спиной и понесся вскачь. Но и врагу не пожелал бы я испытать такое…

— Скоро хватились?

— Какое там!.. Хватились-то не скоро… Но мальчик мне не давал покоя. Начал крутиться вьюном, чуть не выскользнул вместе с веревкой. По чем попало колотил меня этот негодник кулаками, да так, что и сейчас всю спину ломит. Он довел меня до того, Кучуи, что я подумал: «К черту все! Пущу пулю в лоб этому парнишке и успокоюсь». Он не угомонился, пока не выбился из сил. Едва я миновал горы и достиг рощи Сорты, как услышал крики и ружейные выстрелы. Разыгралась такая история, что можно было подумать, будто меня преследует все село. Попади я тогда крестьянам в руки, искромсали бы твоего Тенгиза, как редьку. Скажу тебе, Кучуи, одно: не желай себе на этом свете ничего лучшего, чем хороший конь! Да благословит господь того, кто взрастил моего скакуна! Это тот самый жеребец, которого я привез из Гурии в прошлом году. Не будь его, я валялся бы где-нибудь изрубленный на куски. Конь скакал до Абаши без отдыха. Затем наступила ночь, и я спасся.

— А как нам быть теперь? — спросил Тенгиза Кучуи.

— В Орпири есть у тебя лодка?

— А ты что, через Орпири думаешь пробираться?

— А как лучше?

— Через Орпири не советую: там очень опасно. У каждого причала и по дороге царская стража. Могут заметить что-нибудь подозрительное и схватить тебя! Тогда никакие молитвы тебе не помогут. Возможно, что и не убьют, но в наказанье выколют глаза. Иди после этого куда хочешь и как хочешь.

— Нет, лучше девять смертей, чем такая жизнь!.. А куда, по-твоему, безопаснее сунуться? Может, через Суджуни?

— Упаси боже! Там, должно быть, тебя уже поджидает засада. Дороги сейчас, пожалуй, все закрыты. Ты что думаешь, только мы одни умные, а все остальные — дураки?

— Как же быть?

— Постой, — не спеша ответил Кучуи и потер лоб. — Знаешь, что мне пришло в голову?

— Говори!

— Широкое Чкони знаешь?

— Знаю.

— Как раз напротив Чкони, на этом берегу, в Риони впадает Черный Поток. Очень глухое место. Проехать туда верхом невозможно. Там такие болота и топи, что, если удастся пробраться пешком, надо трижды поблагодарить бога. Первый пойду я, утащу где-нибудь лодочку и буду поджидать тебя к полуночи. Если я не подцеплю лодку в эту ночь, нам придется скрываться до завтрашнего вечера в лесу.

— Вся надежда на тебя, Кучуи. Раздобудь лодку. Мне лишь бы Риони переплыть, а там я спасен. Сбереги мне коня до возвращения, не спускай ни на минуту с него глаз, паси на хорошем лугу. Но только, боже упаси, чтобы он не ввелся вредной травы… Только на тебя и надеюсь, Кучуи. Поручаю тебе коня, как самого себя.