Владимир Голяховский - Крушение надежд

Виктор твердо и плавно вел ее в круге танцующих:

— Как ты живешь?

— Тебя это интересует?

— Иначе я бы не спрашивал. — Добавил после паузы: — Ты меня очень интересуешь.

— С каких это пор?

— С тех пор, как я совершил ошибку.

Он не сказал какую, но она и так знала: ошибкой был отказ от нее. Лиле стало еще обидней:

— Не будем говорить об этом. И вообще, я больше не хочу танцевать.

Никто не следил за ними, никто не понимал, что происходит, кроме Риммы.

После защиты доктор Ли уехал в Китай, и в советских хирургических журналах вскоре стали появляться его научные статьи с описанием новых методов лечения. Он одним из первых в мире изобрел искусственные металлические суставы локтя, плеча и запястья, получил на них патенты в нескольких странах и опубликовал результаты своих операций.

Виктор Косовский помогал ему, редактируя статьи. Он продолжал искать встреч с Лилей, приходил к ней на работу, ждал у выхода и увязывался провожать до трамвая. Разговоры не клеились, и чтобы хоть как-то ее заинтересовать, он приносил журналы со статьями Ли, говорил:

— До чего он талантливый парень. Помнишь, как мы увидели его в первый день на занятиях? Такой был неказистый, зачумленный китайчонок. Мы все ему помогали. А теперь! Мы еще будем гордиться, что учились вместе с ним.

Лиля была недовольна визитами Виктора, смотрела в сторону, отвечала холодно, но Ли она вспоминала с улыбкой.

Ли опять появился в Москве и пришел в Боткинскую больницу. Его окружили старые друзья:

— Дорогой Ли, ты уже полковник?

— Да, партия под руководством товарища Мао Цзэдуна доверила мне большой пост, я теперь заместитель главного хирурга Китайской армии.

— А что это за орден у тебя на груди с портретом Мао?

— Это особо почетная награда «Да здравствует председатель Мао!».

— Поздравляем тебя! Ты скоро станешь генералом. А что ты делаешь в Москве?

— Я привез материалы для докторской диссертации и советовался с профессором Жухоницким. Мы договорились, что на следующий год я подам диссертацию к защите.

Рупик Лузаник восхищался его способностями:

— Ли, ты будешь первым доктором наук на нашем курсе.

Ли скромно улыбнулся:

— Нет, первым будешь все-таки ты сам.

Шел 1965 год, в Китае начиналось новое массовое движение «культурная революция»…

По указанию Мао Цзэдуна пленум ЦК партии принял «Решение о Великой пролетарской культурной революции»: «В противовес буржуазии пролетариат на любой ее вызов в области идеологии должен отвечать сокрушительным ударом и с помощью пролетарской новой идеологии, новой культуры, новых нравов и новых обычаев изменять духовный облик всего общества. Ныне мы ставим себе целью разгромить тех облеченных властью, которые идут по капиталистическому пути, раскритиковать реакционных буржуазных „авторитетов“ в науке, раскритиковать идеологию буржуазии и всех других эксплуататорских классов, преобразовать просвещение, преобразовать литературу и искусство, преобразовать все области надстройки, не соответствующие экономическому базису социализма, с тем чтобы способствовать укреплению и развитию социалистического строя».

С 1958 года Мао затеял новую попытку, «Большой скачок» — индустриализацию страны в кратчайший срок, — и выдвинул план в течение пятнадцати лет построить в Китае коммунизм. Для этого Мао проводил идею ускорения выплавки металла. Он обосновывал политику «Большого скачка» при помощи марксистской теории производительных сил («количество переходит в качество»), а экономический рост он собирался ускорить путем коллективизации производства. Вместо строительства доменных печей Мао приказал в каждой деревне сооружать небольшие глиняные печи и в них выплавлять чугун из руды. Его ставка была на количество выплавки, без учета качества. На самом деле «Большой скачок» был примитивной подменой профессионализма вынужденным энтузиазмом.

Миллионы крестьян были лишены привычной работы на полях. Строить печи они не умели, как выплавлять качественный металл — не знали, а поля опять опустели. Через два года это обернулись катастрофой, привело к всеобщему голоду, от которого умерло от двадцати до сорока миллионов человек, и сделало «Большой скачок» крупнейшей социальной катастрофой XX века. Алеша написал:

Позиции Мао Цзэдуна в конце концов пошатнулись, он ушел с поста председателя правительства, оставшись только главой партии. Китайцы народ всегда был богат умными и талантливыми людьми, и при всем вбитом в них рабском послушании у некоторых руководителей и образованных людей начали появляться мысли о необходимости реформы экономики. Но Мао упорно считал, что отступление от принципов «Большого скачка» зашло слишком далеко, и валил вину за провал на внутреннюю оппозицию и внешних врагов. В числе внешних врагов он считал «ревизионистскую Россию». В ходе «культурной революции» он хотел уничтожить любую оппозицию и укрепить свою диктатуру. Настоящей причиной его затеи была всего лишь попытка спасти себя [118] То же самое устроил Сталин после XVII съезда партии в 1934 году, когда пошатнулись его позиции. .

По всему Китаю были развешаны плакаты антиимпериалистической и антисоветской пропаганды: «Люди всего мира, объединяйтесь для свержения американского империализма! Долой советский ревизионизм! Долой реакционеров всех стран!» Любой человек, от обычного крестьянина до высшего партийного работника, мог попасть под расплывчатые определения классовых врагов пролетариата.

В результате идея Мао привела к настоящей войне всех против всех. Власть, отданная в руки масс, превратилась в элементарное безвластие, ее захватили те, кто был попросту сильнее — группы молодых бунтарей, миллионы хунвейбинов — «красной гвардии», «красной охраны». Для насильственного осуществления диктатуры пролетариата Мао позволил им действовать фактически безнаказанно. Эти отряды молодежи были похожи на «Гитлерюгенд», организованный Гитлером в 1920-е годы. Хунвэйбинские организации были автономны и действовали в соответствии с собственным пониманием марксизма, стараясь следовать общим указаниям Мао. Они проводили массовые погромы «облеченных властью и идущих по капиталистическому пути», «черных ревизионистов», «противников председателя Мао Цзэдуна», профессоров и других представителей интеллектуальных профессий; уничтожали культурные ценности, чтобы «сокрушить пережитки прошлого».