Владимир Голяховский - Крушение надежд

Наблюдая бедную и серую жизнь провинциального русского городка, Лиля все больше хотела узнать, как попал сюда горский еврей Илизаров и что в этих условиях способствовало его удивительному открытию. Он был человек малоразговорчивый и даже скрытный, жил в постоянной сосредоточенности, о себе никогда не говорил. На воскресной прогулке по городу Лиля увидела его с женой и маленькой дочкой. Она уже видела эту высокую женщину в госпитале, она работала врачом-рентгенологом.

Лиля подошла к ним, заговорила и прошлась с ними немного по улице. Илизаров сказал жене:

— Это наша курсантка, из московской Боткинской больницы. — И вскоре ушел в госпиталь.

Было холодно, женщины зашли в пельменную, ели невкусные пельмени из толстого теста. Валентина сказала:

— Ну, я делаю пельмени намного вкусней, как говорится, настоящие сибирские, я ведь из Оренбурга.

Они разговорились, и Лиля узнала от нее историю необычной жизни Илизарова. Его отец Абрам, уже немолодым человеком оказался в кавалерии Буденного. После войны 1918 года с поляками женился на шестнадцатилетней еврейской девушке Голде в местечке Беловежск, в Белоруссии. У них родилось шестеро детей, Гавриил был старшим. Отец перевез семью в родное горное селение Кусары в Дагестане и уехал на заработки в Баку. Но в Кусарах уже жила его большая первая семья, и суровая старшая жена третировала Голду и ее детей. Жизнь была тяжелой, Гавриил рос, во всем помогал матери. До четырнадцати лет он не мог учиться — у него даже не было сапог, чтобы ходить по горным дорогам в далекую школу. Но он обладал пытливым умом и цепкой памятью, наблюдал природу и с детства мечтал стать врачом. Среди татов не было ни врача, никого с высшим образованием.

Благодаря способностям, преодолев большие трудности, он быстро закончил рабфак [127] Рабфак, рабочий факультет — с 1919 по 1940 гг. учебное заведение для подготовки рабочей и крестьянской молодежи к обучению в высшей школе. , в 1939 году поступил в медицинский институт в Симферополе. Учился Илизаров блестяще, но вскоре началась война с Германией, институт срочно эвакуировали в глухой поселок Кызыл-Орда, в Средней Азии. Многие преподаватели ушли на войну, учебников не хватало, студенты жили впроголодь, из-за завшивленности их даже не подпускали к больным в больнице.

В 1944 году Илизарова распределили на работу в село Долговка Курганской области. Еще шла война, и он был единственным врачом. Первым делом он перевез мать, братьев и сестер и позаботился дать им школьное образование. В тяжелых условиях он стал врачом-самоучкой, самостоятельно научился делать операции, полюбил хирургию. Его не удовлетворяли результаты лечения переломов, при старых методах лечения они срастались медленно и плохо. Он много думал об этом и в 1951 году изобрел кольцо для фиксации отломков костей.

С первых шагов молодого новатора ему, деревенскому лекарю, стали препятствовать бюрократы и завистники, не хотели дать авторское свидетельство на изобретение. А он совершенствовал его и создал аппарат. В конце концов его перевели на работу в Курган в госпиталь инвалидов войны. Вся семья со старенькой мамой Голдой переехала с ним, братья пошли учиться в медицинский институт. А сам Илизаров продолжал развивать свой метод и воевать с бюрократами.

— Так вот и живем, как говорится, — закончила Валентина свой рассказ.

Остальное Лиля уже знала. Она была потрясена историей его необычайно тяжелой жизни. Вот, значит, в каких трудностях вырабатывался характер этого необыкновенного человека! Лиля стала уважать его еще больше, и еще больше захотела начать делать его операции в Москве — ведь за тем ее и послали. Но уж советы профессора Колкова она слушать больше не будет. Никогда!

С Валентиной и маленькой Светланой Лиля попрощалась, не подозревая, что через годы их отношения перерастут в многолетнюю дружбу.

После обучения курсанты получили диплом о прохождении курсов. Лиля сказала:

— Гавриил Абрамович, я теперь ваша поклонница. Постараюсь делать ваши операции в Москве.

— Ну, что ж, дело, дело. Желаю успеха.

На прощание он дал ей набор из трех комплектов аппарата.

В Москве ее встречали Алеша с Лешкой, с трудом тащили тяжелый дар Илизарова. Дома Лиля возбужденно рассказывала родным о своей поездке и об Илизарове:

— Как это несправедливо, что про такого талантливого человека и блестящего хирурга московский светила академик говорят, что он шарлатан! Да он настоящий кудесник из Кургана, как его прозвали в народе! Я постараюсь внедрять его метод у нас в Боткинской, назло его врагам. Пусть меня за это хоть уволят! — И грустно добавила: — Но какая все-таки бедная и убогая жизнь в русской провинции!

Алеша тут же сочинил экспромт:

В больнице заведующая отделением Марьяна Трахтенберг первым делом спросила:

— Чему ты там научилась в Кургане? Будешь делать илизаровские операции?

— Обязательно буду. Хотя это очень, очень трудно, но это моя мечта и моя цель.

Первую операцию они делали вместе четыре часа, выбились из сил. Лиля сказала разочарованно и устало:

— А у Илизарова на это уходило меньше часа.

Вскоре их вызвал к себе Рабинович:

— Хотите, я вам скажу? Звонил профессор Колков, я сказал ему, что вы сделали первую илизаровскую операцию. Он возмутился, что без его разрешения, добавил: «Что это у вас доктор Берг такая восторженная?» Он настаивает, чтобы Лиля пришла на совещание в министерство для отчета о поездке.

Лиля расстроилась:

— Моисей Абрамович, меня послали обучаться методу, а Колков наговорил про Илизарова, что он шарлатан, и инструктировал меня там шпионить за ним. Я своими глазами видела, что он не только не шарлатан, но обогнал всех в Москве. Критиковать и запрещать его операции несправедливо. Что же мне говорить на совещании?

Рабинович хитро улыбнулся:

— В прошлый раз я говорил вам: поступайте по совести. И теперь повторю: поступайте по совести.

Лиля волновалась, она никогда не выступала ни на каких совещаниях, тем более в министерстве. Она сделала из своих зарисовок более четкие и детальные рисунки и развесила их в зале. Там собрались некоторые московские специалисты и министерские начальники. Увидев их, Лиля совсем смутилась, как выступать перед такими важными людьми? Колков вызвал ее в кабинет до выступления и хмуро сказал:

— Я вам говорил, что аппарат Илизарова никаких преимуществ не имеет. Но если станете говорить, что это не только первый аппарат, но еще и новый метод лечения, то пеняйте на себя.

Его настойчивое желание принизить заслугу Илизарова обескуражило ее. Опять ей захотелось все бросить и уйти отсюда, чтобы не вступать в спор с большим человеком. Но нельзя же так просто убежать! Страшно волнуясь, она показывала схемы-таблицы, рассказывала о результатах сращения и упомянула, что сама измеряла удлинение костей на десять и пятнадцать сантиметров.