Валентин Кухтин - Коридоры кончаются стенкой

— Это ты в отношении Троцкого? — спросил Малкин.

— Ну да!

— А что там? — насторожился Кравцов.

— Школьник задает вопрос, — оживился Малкин, — почему Троцкого в семнадцатом году приняли в партию. Она ответила: «Потому что его тогда считали революционером».

— Вообще-то он в партии не с семнадцатого, — высказал сомнение Марчук.

— Дело не в этом, — оборвал его Малкин. — Дело в том, как прозвучал ответ. А он прозвучал, по моему разумению, так: «Потому, что его тогда считали революционером»! Понятно?

Никто ничего не понял, но оспаривать мнение Малкина не стали. Тем более что Ершов, стремясь показать осведомленность, вклинился в разговор с новой информацией:

— Она же на вопрос о жизни и деятельности товарища Орджоникидзе ответила: «О мертвых нечего говорить». А объясняя учащимся двадцать одно условие Коминтерна, заявила, что в настоящее время только четыре из них представляют интерес.

— Бойкая бабенка, — возмутился Кравцов. — И что, ее до сих пор гладят по головке?

— Да нет, — ответил Ершов. — По моему настоянию, ее обсудили на пленуме. Выгнали с работы, а по партийной линии объявили выговор.

— Таких, Малкин, надо сажать!

— Сороков занимается. Возможно, что посадим. Пропустим через «тройку» и вся недолга. Но сначала надо прощупать Саенко. Может, загремит с ней за компанию.

В оставшиеся до выборов дни партийные организации края продолжали вести интенсивную психическую обработку избирателей. Особое внимание уделялось сельским жителям, поскольку основная масса взрослого населения края проживала в сельской глубинке. По указанию крайкома крайсуд и крайпрокуратура взялись активно пересматривать ранее принятые судебные решения в отношении бывших работников сельсоветов, МТС, сельского актива, отдельных колхозников, неправильно осужденных в связи с «вражеской работой» бывшего руководства. Газеты пестрели материалами о результатах проводимой работы с указанием фамилий лиц, в отношении которых уголовные дела были прекращены и которые теперь подлежали освобождению из мест лишения свободы.

В конце ноября крайком обязал осоавиахимовскую и физкультурные организации направить в хутора и станицы «ворошиловских кавалеристов» с агитационными лозунгами, плакатами и листовками. Для распространения агитматериалов были задействованы самолеты аэроклубов Краснодара, Майкопа и Тихорецка. Кружа над населенными пунктами, они сбрасывали в местах скопления людей тысячи листовок с призывами, лозунгами и обещаниями. Осоавиахим устраивал пяти — десятикилометровые переходы своих членов в противогазах с лозунгами и портретами. Для проведения массовой агитации организовывались выезды колонн велосипедистов-физкультурников.

Краевая газета «Большевик» ежедневно публиковала материалы о предвыборных собраниях в трудовых коллективах, на которых кандидатами в депутаты выдвигались «лучшие из лучших, достойнейшие из достойнейших». 28 октября она сообщила о том, что «педагоги и студенты Краснодарской высшей коммунистической сельскохозяйственной школы и рабочие завода «Октябрь» наметили кандидатом в депутаты Совета национальностей т. Малкина И. П. — старого заслуженного чекиста, прошедшего большевистскую огненную школу октябрьских боев и гражданской войны. По тому единодушию, — отмечала газета, — с каким трудящиеся поддержали кандидатуру тов. Малкина, можно судить, как высоко они ценят боевую работу органов Наркомвнудела и славных наркомвнудельцев — зорких стражей революции, беспощадно разоблачающих и выметающих с нашей советской земли врагов партии и народа, троцкистско-бухаринских бандитов, шпионов, диверсантов и иную вражескую нечисть». Кандидатура Малкина, сообщали газеты, была выдвинута и поддержана также трудящимися станиц Щербиновской, Тихорецкой и ряда других.

В числе кандидатов, рекомендованных крайкомом для выдвижения, были Кравцов, «под руководством которого трудящиеся края беспощадно разоблачали и уничтожали всех врагов народа» и Симончик — «верный сподвижник товарища Кравцова». Увы! Не суждено было Кравцову до конца испытать сладость верховной власти. Неожиданно для всех (кроме Малкина, разумеется) его отозвали в ЦК, арестовали, осудили и расстреляли как врага партии и народа. Неведомо было Малкину, какую роль сыграли в судьбе Кравцова материалы, полученные им от Сорокова и пересланные Ежову. Возможно, они стали серьезным довеском в пухлом досье бывшего первого секретаря крайкома, хранившемся в сейфе наркома внутренних дел СССР. А вскоре та же участь постигла Симончика. Первым секретарем был назначен Марчук, бывший заместитель Кравцова, который сразу же вступил в борьбу за депутатский мандат. Должность председателя крайисполкома пока оставалась вакантной.

Говорят, что беда не приходит одна. Вероятно, это так. Обрушилась она и на коллектив газеты «Большевик». Досадная опечатка, вкравшаяся в текст публикации о Ежове как одном из возможных кандидатов в депутаты от блока коммунистов и беспартийных, была воспринята органами госбезопасности как контрреволюционная вылазка. Начался переполох. Крайком отложил сверхсрочные дела, собрался на внеочередное заседание бюро, долго обсуждали, возможно ли без злого умысла напечатать «проданность партии» вместо «преданность партии». Решили: «Нет! Невозможно!» и передали виновных органам для внесудебной расправы.

Политическая жизнь крайкома не ограничивалась интересами только избирательной кампании. Надо было думать об урожае будущего года, тем более что оснований для беспокойства хоть отбавляй. С мест поступали сигналы о нехватке бензина, запчастей, квалифицированных механизаторов. Пришлось срочно разрабатывать и спускать на места план осенне-зимнего ремонта тракторов и давать обещания на поставку необходимого количества горюче-смазочных материалов и запасных частей к сельскохозяйственным машинам. Основное внимание, естественно, было уделено усилению революционной бдительности. «Во время осенне-зимнего ремонта 1936–1937 гг., — отмечалось в постановлении бюро по этому вопросу, — врагам народа уже удалось кое-где нанести ущерб тракторному парку». «Остатки вражеского охвостья попытаются вредить и теперь», поэтому ремонт должен быть организован «на основе… решительной борьбы с врагами народа и последствиями вредительства, обеспечив на деле «его высочайшее качество…» Вот и все. И попробуй не выполнить. Партийная дисциплина так же неумолима, как 58-я статья Уголовного кодекса.

В одну из ночей Малкину по ВЧ позвонил Ежов:

— Почему не спишь? — спросил глухо.

— По той же причине, что и вы, товарищ народный комиссар, — нашелся Малкин. — Много работы.