Михаил Петров - Фельдмаршал Репнин

— Ну и что из этого? Нам ли войны бояться? Мы их уже бивали, сунутся — ещё раз побьём.

— Всё это надобно как следует обдумать…

— Так думайте, — нетерпеливо прервала его Екатерина. — Вы первый министр. Кому ещё думать, если не вам?

— Ваше величество, я сейчас не готов к такому разговору, потому что ехал сюда с другими намерениями. Я вдруг вспомнил, что через год мне исполнится шестьдесят. Я — старик. Силы мои истощены. Пришло время просить у вашего величества более лёгкой службы, а управление делами сношений с другими государствами передать другому достойному лицу.

— Уж не князя ли Репнина желаете предложить вместо себя? — быстро отреагировала императрица.

— А почему бы и нет? Сами знаете, способнее дипломата, чем он, в России сейчас нет. Его знают и уважают во всей Европе.

Екатерина потянулась к табакерке, взяла понюшку нюхательного порошка, два раза вдохнула в себя, прочихалась, затем вытерла нос платком и спокойно заговорила:

— Вы не знаете о князе всего, что знаю я. У меня есть сведения о его связях с масонами, встречах в их ложах с сомнительными личностями.

— Мне трудно в это поверить, — удивился Панин. — Если князь и посетил однажды какое-то масонское собрание, то разве что ради любопытства.

— Возможно. Но меня настораживает и его близость с великим князем Павлом. Впрочем, — остановила себя Екатерина, — я не имею на князя зла и буду по-прежнему искать в нём опору, без дела он не останется. Что до поста первого министра, то сей пост останется пока за вами. Поработайте, покуда есть силы, а там видно будет.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Кстати, — вспомнила императрица, — почему я не видела сегодня князя? Разве он не приехал?

— Князь ещё вчера почувствовал себя плохо и, наверное, слёг в постель.

— Передайте ему, что я буду рада принять его в любое время и определить ему дальнейшую службу.

— Непременно передам, ваше величество, — пообещал Панин.

Он уехал из Царского Села тотчас же после беседы, вежливо отказавшись от участия на обеде.

Репнин отправился к императрице несколько дней спустя. Екатерина приняла его с холодной учтивостью.

— Никита Иванович говорил мне, что вы соскучились по делу. Это правда?

— Да, ваше величество, я хорошо отдохнул и могу снова работать.

— Мы приняли решение направить вас в Смоленск генерал-губернатором. Что скажете на это, князь?

Репнин смущённо помолчал. Он ехал с надеждой, что ему предоставят службу в Петербурге. После женитьбы он почти не жил в своём петербургском доме, многие годы проводил на чужбине — то в поездках за границу, то на войне… И вот снова приходится оставлять столицу. Смоленск хотя и стоит на большой дороге, но всё равно это глухомань, и направление в сей город есть не что иное, как почётная ссылка…

— Вы колеблетесь, князь? — нарушила затянувшееся молчание императрица.

Репнин открыто посмотрел ей в глаза:

— Я уже говорил вашему величеству и готов повторить ещё раз, что считаю себя солдатом и готов принять любое ваше назначение в армию.

— Прекрасно! — улыбнулась Екатерина. — О том, в какую сторону направить свои силы, узнаете в канцелярии. Прощайте, князь. И да поможет вам Бог!

Когда, вернувшись домой, Репнин рассказал жене о новом назначении, Наталья Александровна вначале расстроилась, но потом, подумав, решила, что это не так уж и плохо.

— Я готова поехать с тобой хоть на край света, — сказала она мужу. — Пока мы вместе, нам и в Смоленске будет хорошо.

Сборы начались в тот же день, а через неделю семейство Репниных уже находилось в пути, составив обоз с имуществом из 12 подвод.

В Смоленске Репнины поселились в пустовавшем губернаторском доме, построенном на средства казны. Сам город они нашли достаточно приятным. Наталья Александровна открыла в нём для себя даже то, чего не было в столичном городе. Если в петербургском обществе её ничем особым не выделяли, то здесь сразу признали первой дамой губернии. Местные дворяне считали почётным для себя получить её согласие на визиты. В Петербурге были куртаги, и здесь по воскресеньям и праздникам тоже устраивались увеселительные вечера с маскарадными костюмами и танцами. Словом, скучать ей не приходилось. Если кому-то из супругов порою и скучновато становилось, то только самому главе семейства Николаю Васильевичу. Трудно было привыкать ему к своему новому положению. С юных лет соприкасался с большой политикой — дипломатическая служба, военные походы, — а тут непримечательные серенькие будни: всевозможные бумаги, доклады чиновников, многочисленные жалобы на притеснения, выезды на места для разбора сих жалоб… Он оживал только в дни, когда из Петербурга и Москвы поступали выписываемые им газеты и журналы, как российские, так и иностранные, с жадностью набрасываясь на все статьи, касавшиеся межгосударственных отношений. А таких материалов было немало. Парижские газеты всё ещё не переставали писать о русско-турецком трактате, сочувствовали Порте в её тяжёлом положении, в котором она оказалась в результате заключения этого мира.

Вновь обострились отношения между некоторыми европейскими странами. В этот раз поводом для такого обострения явилось желание Австрии присоединить к себе Баварию. Это случилось сразу же после смерти курфюрста этой страны Максимилиана Иосифа. Поскольку у Иосифа не было детей, то наследницей трона объявила себя Вена. Не довольствуясь сим объявлением, в январе 1778 года она ввела на «осиротевшие» земли свои войска. Пруссия и Саксония выступили с решительными протестами, заявив, что они имеют не меньше прав на баварское наследство, чем Австрия, и в свою очередь тоже стали продвигать войска к границам спорной территории. А когда дело доходит до бряцания оружием, долго ли до войны?..

Репнин помнил, как он ещё безусым юношей участвовал в походе 40-тысячного российского корпуса на Рейн под водительством своего отца. Тогда спор между европейскими странами тоже возник из-за территориального конфликта, вошедшего в историю как «австрийское наследство». Конфликт в конце концов закончился миром. А как будут развиваться события сейчас?

Ближе к весне в Смоленск прибыл курьер с личным письмом императрицы. Репнину повелевалось срочно явиться в Петербург для обсуждения «важных дел». Что это за «важные дела», государыня уточнять не стала, но Репнин и без того догадался: речь пойдёт о споре между европейскими странами. Россия всё ещё находилась в союзе с Пруссией, и заключённый договор обязывал российскую сторону при вооружённых конфликтах быть с нею заодно.

Репнин оказался прав в своём предположении. Его и в самом деле вызвали в связи со спором из-за «баварского наследства». Государыня предложила ему возглавить 30-тысячный корпус, промаршировать до города Бреславль и в случае войны выступить на стороне Пруссии.