Михаил Петров - Фельдмаршал Репнин

— Так точно, в Преображенском.

— Я поговорю. А ещё лучше, если пойдём к её величеству вместе.

— Тогда, может быть, направимся к её величеству прямо сейчас?

— Нет, нет, сегодня уже поздно. Государыня обычно принимает по утрам. Приезжайте ко мне завтра в десять, и мы попытаемся что-то предпринять. Думаю, государыня вам не откажет, примет непременно…

На следующий день, как и было обусловлено, Бестужев-Рюмин и Репнин встретились в десять утра и тотчас отправились в Зимний дворец. Однако этот день оказался для них «невезучим». Придворный чиновник, дежуривший в приёмной, сообщил, что государыня занедужила и никого не принимает.

— Что же теперь будем делать? — забеспокоился Репнин.

— Право, не знаю. Придётся, наверное, ждать.

Пока они стояли и в нерешительности переговаривались между собой, в приёмной появилась великая княгиня Екатерина Алексеевна, супруга наследника престола. Бестужев-Рюмин обрадованно оживился.

— Ваше высочество, — он поклонился, — позвольте представить князя Николая Репнина, сына знаменитого генерал-фельдцейхмейстера Василия Аникитича, ныне уже покойного.

Великая княгиня подала Репнину руку для поцелуя.

— Я о вас уже много знаю, — сказала она ему, изображая на красивом лице доброжелательную улыбку. — Видела на куртаге. В тот вечер все фрейлины на вас заглядывались. — Заметив на лице молодого человека выражение смущения, она оставила его в покое и обратилась к великому канцлеру: — У вас к императрице дело?

Граф рассказал её высочеству о желании молодого князя вступить волонтёром в армию фельдмаршала Апраксина, которая собирается в поход против Пруссии.

— Государыня больна и никого не принимает, — сказала великая княгиня. — Но я постараюсь вам помочь. Я направляюсь сейчас к её величеству и могу доложить о прошении князя.

— Вы окажете мне этим великую честь, — галантно поклонился Репнин.

— Подождите меня здесь, ваше дело может решиться очень быстро. — И она ушла, оставив их с дежурным в приёмной.

В ожидании возвращения княгини гости уселись за круглый столик, стоявший у окна. Бестужев-Рюмин попросил себе последние парижские газеты; что до князя Репнина, то ему было не до чтения. Снедаемый нетерпением, он поднялся с кресла и стал прохаживаться по комнате, а потом остановился у окна, обращённого к площади, где проходили занятия солдат, по форме и цвету одежды не похожих на русских. Невысокий офицер, руководивший занятиями, был страшно недоволен тем, что его подчинённые не так чётко выполняли команды поворота направо и налево, и требовал повторения упражнений снова и снова. Репнин долго смотрел, но никак не мог понять, зачем всё это было необходимо странному офицеру.

— Вы знаете, кто этот человек? — услышал он голос канцлера, незаметно присоединившегося к нему.

— Мне кажется, я его видел, но не могу вспомнить когда и где.

— Это же великий князь Пётр Фёдорович. — И с затаённой насмешливостью уточнил: — Тот самый человек, который претендует на наследование российского трона.

Репнин был поражён оттенком его голоса. Бестужев-Рюмин никогда не говорил о членах императорской семьи с такой презрительной иронией. Сложный человек Алексей Петрович: сколько лет был Репнин, по сути, его учеником, но так до конца его и не понял.

От императрицы наконец-то вернулась Екатерина Алексеевна.

— Вопрос ваш решён, — сказала она Репнину. — Государыня дозволяет вам ехать в армию волонтёром. Можете передать это графу Апраксину.

— Покорнейше благодарю, ваше высочество, — вытянулся перед ней Репнин. — То, что для меня сделали, сохраню в памяти на всю жизнь.

Снисходительно улыбаясь, она ещё раз подала ему руку для поцелуя, после чего повела великого канцлера в глубину комнаты, подальше от чужих глаз. По всему, у них был свой разговор, сугубо доверительный. Князь Репнин вышел на свежий воздух и стал ждать своего покровителя у подъезда.

Сборы к выступлению против Пруссии затянулись надолго. Главнокомандующий генерал-фельдмаршал Апраксин выехал в район формирования своей армией только в августе 1756 года. Его выезд из Петербурга наблюдали многие горожане, им было чем полюбоваться. Не в меру честолюбивый, любивший поражать людей своим богатством, Апраксин ехал сражаться с пруссаками в большой карете с золотыми украшениями, впряжённой в шестёрку богато убранных лошадей. Рядом с каретой восседали на конях граф Пётр Панин, перед самым походом возведённый в чин генерал-майора, штабс-офицеры, адъютанты. Карету сопровождал отряд кирасир, державшихся таким образом, словно они находились на параде. За конным отрядом с небольшим отрывом следовал обоз с имуществом фельдмаршала такой длины, что его хвост терялся где-то в глубине города.

Сам Апраксин на люди не показывался. В то время как городские обыватели глазели на его выезд, он сидел в карете в обществе князя Репнина, с дозволения императрицы присоединившегося к армии в качестве волонтёра. Князь ехал на войну в чине поручика, но главнокомандующий обнадёживал его новым повышением в чине, ежели Богу будет угодно даровать русским победу над пруссаками.

— Как думаете, сможем мы одолеть Фридриха? — спросил он у князя, перебирая пальцами алмазные пуговицы на своём мундире.

— Австрийские волонтёры, приехавшие к нам, говорили, что прусский король свои главные силы выставил против Австрии и Франции. Ежели это так, то на своём пути мы вряд ли встретим противника, равного нам по силе.

— В военной коллегии мне тоже так говорили. Князь Трубецкой сообщил, что нам противостоит прусский фельдмаршал Левальд, у которого не более 30 тысяч воинов. Ежели принять во внимание, что у нас набирается до пятидесяти тысяч человек, то можно не сомневаться в исходе баталии. Слава победителей достанется нам.

Свою главную квартиру Апраксин нашёл далеко за Неманом. Здесь уже всё было приготовлено к прибытию его сиятельства. Палатки, поставленные в несколько рядов, поражали взоры разноцветными шёлковыми кистями и лентами, золотыми и серебряными украшениями. Особенно броско была украшена палатка, стоявшая в центре. Она была так велика, что в ней могли разместиться до ста человек. То была «рабочая» палатка самого главнокомандующего. Рядом с этим сооружением стояли другие, размерами поменьше, тоже принадлежавшие фельдмаршалу: палатка-гостиная, палатка-столовая, палатка-опочивальня, палатка-гардеробная.

Князю Репнину для проживания была отведена палатка, стоявшая рядом с «гардеробной» главнокомандующего.

Палаточный городок с трёх сторон огораживали тесно стоявшие друг к другу обозные повозки, за которыми табунами паслись лошади. Здесь же дымили костры полевой кухни. С четвёртой стороны к лагерю примыкал перелесок, на опушке которого стояла артиллерия, охраняемая солдатами.