Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Я тоже давно не был в родных краях, — вздохнул Мерецков. — Но что поделаешь!

Чернов всё порывался спросить у Кирилла Афанасьевича, правда ли, что тот был арестован на второй день войны, но так и не решился. Мерецков, однако, заметил это и, улыбнувшись, спросил:

— Ты мой земляк?

— А как же! — воскликнул Чернов. — Ещё мой дед учил вас слесарному делу, а моя бабушка была у вас на свадьбе в Судогде, когда вы засватали Дуню Белову…

— Ну и память у тебя, Фёдор, острая как бритва! — усмехнулся Кирилл Афанасьевич. — А вот человек ты робкий, даже мне боишься открыться!

— Вы о чём, Кирилл Афанасьевич?

— Ты всё хотел о чём-то меня спросить, но духа так и не хватило!

Брови у Чернова дрогнули.

— Ладно уж, когда-нибудь спрошу…

— Спроси сейчас, другого раза может и не быть: война ведь идёт!

— Вскоре после начала войны в армии пошёл слух, будто вас арестовали…

— Это правда, Фёдор, — подтвердил Мерецков. — Но арестовали меня по ложному обвинению, и теперь, как видишь, я сижу рядом с тобой.

— Я так за вас переживал…

— Мне, думаешь, легко было сидеть целых три месяца на Лубянке? Как бы не так!.. — Кирилл Афанасьевич облизнул пересохшие губы.

Рано утром, едва зажглась заря и небосклон стал оранжевым, Мерецков начал собираться в дорогу. Всю ночь на передовой было тихо, казалось, что вокруг и нет войны. Лишь изредка немцы пускали в небо ракеты, видимо, для острастки. Когда Мерецков пил чай, к нему вошёл Чернов:

— Бронемашина для вас готова!

— Не лучше ли поехать на твоём «виллисе»?

— А если снова вас где-то на дороге обстреляют немцы? Нет уж, дорогой земляк, рисковать я не стану!

— Не забудь про моё письмо матери Кречета и про похоронку, — напомнил Мерецков.

А через час бронемашина въехала во двор штаба армии. Командарма встретил генерал Крутиков.

— Вам звонил полчаса назад начальник Генштаба маршал Шапошников, — доложил он. — Я сказал, что вы в войсках. Он просил позвонить ему.

— Не говорил, зачем ему нужен командарм?

— Нет. Голос маршала мне показался недовольным.

— Ну-ну…

Игорь Кречет очнулся на корабле, и краснофлотец фельдшер, приводивший его в чувство, громко крикнул:

— Товарищ мичман, солдатик ожил!

В кубрик спустился боцман корабля мичман Сердюк кряжистый моряк с чёрными усами и серыми глазами. Цепкими пальцами он крутил правый ус.

— Ну вот, считай, пулемётный расчёт канонерской лодки будет в полном составе!

— А что, товарищ мичман, разве солдатик пулемётчик? — спросил фельдшер, скосив на боцмана хитроватые глаза. — Может, он наше корабельное оружие и в глаза не видел?

— Научим, если что не так, главное — в расчёте появилась боевая единица! Ты, фельдшер, помоги ему быстрее поправиться, понимаешь, чтобы рана у него скорее зарубцевалась.

— Где я нахожусь? — тихо спросил Кречет, глядя на не знакомых ему моряков.

— Ты у своих, солдатик! — тронул его за плечо мичман. — У моряков Ладожской военной флотилии. А нашли тебя наши ребята в лесу, когда помогали пехоте 7-й армии громить врага у посёлка. Ты лежал без сознания в одной гимнастёрке и брюках. Никаких документов при тебе не значилось. Звать-то тебя как?

— Игорь я, Кречет, родом из Ростова… — тихо произнёс «солдатик». Лицо у него было белое, словно простыня, на которой он лежал на койке, казалось, в нём нет ни кровинки. — Я, видно, когда был ранен, много крови потерял… — Игорь хотел приподняться на локтях, но вскрикнул от боли и снова лёг на спину. — Голова кружится, дай пить…

Фельдшер налил в стакан воды.

— Не торопись, солдатик, пей маленькими глотками, не то задохнёшься.

— Рана-то болит? — спросил его мичман, тронув за плечо.

— Ноет рана, — также тихо ответил боец. — Нас танки атаковали. Помню, как метнул бутылку с «горючкой» в танк. Он запылал, я тут же бросил гранату… — Кречет передохнул. — Хотел бежать в лес, но появился другой танк, я и его поджёг бутылкой с горючей смесью. Из танка стали выскакивать немцы, ну я, значит, по ним из автомата. Гляжу сквозь дым, а неподалёку появился третий танк. Была ещё граната, бросил её в танк и побежал в лес. У дерева что-то больно кольнуло в плечо. Понял, что пуля задела… С трудом шёл по лесу, а потом упал. Больше ничего не помню…

— Где воевал? — спросил мичман.

— Я прикрывал генерала армии, — обронил Кречет.

— А может, ты спасал маршала? — усмехнулся мичман.

— Нет, я вёз в машине командарма, когда по нам ударили вражеские танки.

— Куда же делся твой генерал? — съязвил боцман.

— Он ушёл в лес, чтобы добраться до полка… Воды, — попросил Кречет, — дайте воды!.. — Голова у него снова закружилась, и он потерял сознание.

«Бредит, какой тут ещё генерал армии, — недоумевал боцман. — Так и есть, бредит».

Фельдшер сделал раненому укол, и Кречет очнулся.

Сердюк поспешил к командиру корабля. Тот сидел и каюте и писал донесение командиру дивизиона кораблей о высадке отряда армейцев в район деревни Сосновка. Там уничтожен склад боеприпасов противника, он выбит из деревни. На борт доставлен раненый солдат-пехотинец…

— Разрешите? — спросил вошедший боцман. — Товарищ командир, раненый пришёл в себя. Фельдшер заверил, что опасность для жизни миновала и он пойдёт на поправку.

Командир приказал зачислить солдата в экипаж корабля, поставить его на все виды довольствия и подобрать ему морскую форму.

— В бою мы потеряли наводчика Павла Савельева, пусть этот солдат, а ныне краснофлотец заменит его на автомате. Сам научи его, как наводить на цель, ясно?..

Сердюк спустился в кубрик, где лежал раненый.

— Мне уже легче, — подал голос Кречет, глядя на мичмана.

— Вот что, солдатик. Раньше ты служил в пехоте, а теперь будешь служить на флоте. — Мичман улыбнулся. Так решил наш командир. Будешь в расчёте наводчиком. Займёшь место убитого в бою краснофлотца Савельева. Он был отличным наводчиком. Ты вот кем был в пехоте?

— Сапёром, мины разоружал. Потом шофёра на штаб ной машине убило, и я заменил его…

— Стрелять из пулемёта умеешь?

— Ещё как умею, — через силу улыбнулся боец.

— Будешь на автомате вторым номером!

— Слушаюсь!

— Надо отвечать «есть»! — поправил его боцман. — И про свою матушку-пехоту, хоть она и царица полей, забудь! И про генерала армии забудь! У нас на флоте не генералы, а адмиралы, и один из них — адмирал Кузнецов Николай Герасимович, наш нарком Военно-Морского Флота. А сам-то ты желаешь служить на корабле?

— Я люблю море, — вздохнул Кречет. — В десятом классе мы ставили спектакль, в нём я играл роль адмирала Фёдора Ушакова.

— Да ты же ценный трофей! — воскликнул мичман. — Отныне станешь служить со мной, где я, там будешь и ты! Родом-то откуда?

— Из Ростова.