Валерий Замыслов - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

— Ты чересчур преувеличиваешь, Вернер. Орден раздавит Дмитрия, как клопа!

— Не собираюсь оспаривать твои слова, великий магистр. Но этот князь, если не принять срочных мер, может усложнить проникновение католичества вглубь Руси.

— Чем? — всё также резко спросил Руденштейн.

— Должно быть великому магистру известно, — невозмутимо продолжал Вернер, — что переяславский князь начал, как и его отец, вести переговоры с Литвой, чтобы объединенными силами попытаться нанести удар по Ордену. Александру Невскому это удалось.

— Невский был великим князем и имел все полномочия вести переговоры от всей Руси. Дмитрий — всего лишь удельный князь, располагающий дружиной в полтысячи воинов. Ему ли вести переговоры о союзе с Литвой? На это есть великий князь Ярослав, но Орден хорошо осведомлен о его бездеятельности. Потуги же князька Дмитрия бесплодны, и я уже принял меры, чтобы этот выскочка не вышел из стен своего города.

Валенрод бросил на магистра проницательный взгляд, но спрашивать о «мерах» не стал: иезуит Руденштейн способен действовать не только мечом, но и давно испытанными средствами — ядом и кинжалом.

— Тебе же, Вернер, коль ты так опасаешься сына Невского, я поручаю досконально изведать о крепостных сооружениях Переяславля. Этот город — змеиное гнездо Александра — должен стерт с лица земли. Да будет всем известно, что после покорения Пскова и Новгорода мы пойдем на Ростово-Суздальские земли. Римский папа и наши единоверцы уже два столетия добиваются превращения Руси в католическую страну. И тому быть! В мире должны существовать лишь две религии — католическая и мусульманская… А теперь я перейду к конкретным предложениям — кто, как и какими отрядами будет двигаться на Русь…

Валенрод Вернер не стал расспрашивать великого магистра — каким путем добираться до Переяславля. Руденштейн посчитал бы его недалеким человеком. Таким Вернер никогда не был. О его изощренном уме знал весь Орден. Вернер, после некоторых раздумий, избрал наиболее надежный путь.

Немецкие купцы были нередкими торговыми гостями многих городов Руси. Под их видом и надумал добраться до «змеиного гнезда» великородный рыцарь. Из подлинных же купцов Вернер взял лишь одного человека, Бефарта, некогда побывавшего в Переяславле.

Торговый караван состоял из семи подвод, груженых необходимым товаром, пятнадцати «обозных» людей и десятка человек охраны, опоясанных мечами. Ничего подозрительного торговый караван не вызывал. Обычный купеческий обоз, шествующий по русским городам.

Благополучно миновав Новгород, Торжок и Тверь (и поторговав в них), купцы в середине августа оказались в пределах Переяславского княжества. Вернер строго-настрого предупредил Бефарта:

— Ты не был в Переяславле восемь лет, но городские купцы могут тебя узнать. На вопросы отвечай: еду из Новгорода, из Немецкго гостиного двора. Наиболее любопытным покажи проездную грамоту с печатью новгородского наместника, племянника великого князя. (Грамота была подлинная: за хорошую мзду жадный на золото Юрий Андреевич выдавал любую «проездную»). А почему так далеко из Новгорода приехали, ответишь: Переяславль богат самыми ценными бобровыми мехами и знаменитой ряпушкой, которую, в засушенном виде, в любом русском городе готовы купить за большую цену.

— Не подведу, — заверил Вернера купец. — Я на торговом деле уже два десятка лет.

— Да уж отменно постарайся, Бефарт. Я дал тебе много золота. И запомни: для тебя я обычный охранник. Будь предельно осторожен. Любая твоя промашка может привести к гибели всего моего отряда.

— Такого не случится, Вернер. Я сумею послужить Ордену.

— Забудь это слово, купец, — сурово произнес Валенрод. — Мы на вражеской земле.

— Вокруг дикий лес, — пытался оправдаться Бефарт.

— На Руси и в лесу есть уши.

За последние годы Васютка, младший сын Лазуты Скитника, не раз бывал в Переяславле Залесском. Сей град особенно стал дружен с Ростовом Великим. Иногда его торговый обоз ехал в Переяславль вкупе с отцом и старшими братьями, сопровождавшими боярина Неждана Ивановича Корзуна. Тот и вовсе стал частым гостем соседнего удела.

Васютка ведал: боярин навещает князя Дмитрия, как особый посланник княгини Марии Михайловны и Бориса Васильковича, но о чем идет речь он, конечно, не знал. Ничего не говорил о своих поездках и отец. Братья же, Никита и Егор, хоть и стали княжьими дружинниками, но о тайных переговорах также ничего не ведали. Их главная задача — оберегать послов, куда бы они ни ездили.

А неделю назад боярин Корзун, отец и братья и вовсе укатили на край света — в Литву, к королю Воишелку. Тот, как идет молва в народе, лют и кровожаден, на порубежные города нападает, русичей в полон берет и казнит без всякой пощады. И зачем токмо отец с братьями в волчье логово полезли?

Не понять Васютке. Да и не стоит забивать голову всякими невеселыми думами, когда у него торговых дел невпроворот. В последний раз он пообещал переяславцам вновь привезти ходовой товар. Их, казалось ничем уже не удивишь: у самих всякой всячины хватает — и льна, и пеньки, и меду, и воску, и сукна цветного… А вот знаменитого на всю Русь ростовского «лемеха» сколь не привези — с руками отхватывают. Всем осиновый лемех, искусно изготовленный ростовскими умельцами, надобен, — и мужику, и боярину, и владыке, и самому князю. Переяславль заново отстраивается, украшается новыми избами, теремами и храмами. А без кровли, не боящейся ни мороза, ни жары, ни дождливого непогодья, никуда не денешься. Вот и берут нарасхват чудодейственный лемех.

Мать, Олеся Васильевна, всегда провожала «младшенького» с тревогой:

— Не люблю я, сынок, когда ты из города уезжаешь. Всегда душа болит.

— Так я ж с Митькой и Харитонкой. Они люди бывалые. Почитай, всю жизнь по торговой части. С ними не пропаду. Не горюй, мать! — весело, сверкая белозубой улыбкой, отвечал Васютка.

— В дороге всякое случается, сынок. Не приведи Господь, разбойный люд навалится.

— Да что с меня взять, маменька? Лихой люд на деревяшки не позарится. А когда я еду с сукнами да мехами, то еще пять караульных беру. Покуда Бог милостив.

А вот дед, Василий Демьяныч, всегда радовался: хоть один внук пошел по его купеческой стезе. И не худо пошел: того гляди, в набольшие ростовские купцы выбьется. Сам князь, Борис Василькович, его привечает. А коль привечает, может и важное торговое дело поручить. Он-то, Василий Демьяныч, не единожды выполнял разные княжеские просьбы.

Еще когда Васютка в первый раз снарядился в Переяславль, дед подсказал:

— У меня в Переяславле добрый знакомый есть. Ему хоть и за шестьдесят, но всё еще в купцах ходит. Поклон ему от меня передашь. Он тебя и на постой примет.