Сергей Заплавный - Клятва Тояна. Книга 1

В Куль-Пугле жили соль-купы из глухариного рода сэнгиль-тамдыр. Чтобы душа шамана Кабырлы прямым путем достигла Верхнего мира, они поместили его мертвое тело в дупло кедра, который является одним из семи жертвенных деревьев, связывающих небо с землей, закрыли дупло куском коры, а сами стали решать, кто получит новый шаманский бубен — младший сын Кабырлы Юзор или старший из его внуков Кукола. Юзор многому научился у отца, но у него кривой глаз, низкий лоб и нет на затылке завитков, которые бы указывали на его шаманскую избранность. У Куколы завитки есть, и лоб высокий, и взгляд острый, и сон неспокойный, и держится он в стороне от людей, но быть шаманом ему не хочется. Вот и послали старейшины Куль-Пугля за Тама-ирой: пусть рассудит, кому быть шаманом после Кабырлы, и заодно оживит для него бубен. Тем же часом отправлены были челобитчики в Тоболеск с жалобой на Руть курр вертор ики [310] Несколько русских; буквально: русский, который делает тень. , которые принесли в Куль-Пугль сначала раздоры, потом смерть.

Увидев Тама-иру вместе с людьми большого сибирского воеводы, остяки глухариного рода сингиль-тамдыр ничуть не удивились. Так и должно быть. Тама-ира всё может. Сам пришел. Их привел. Две призывающие стрелы были пущены из Куль-Пугля, в разные стороны улетели, а в ответ вернулась одна, общая. С одной стороны вернулась. Вот каков Тама-ира. Настоящий вэркы!

И Тыркову хорошо. Не пришлось ему делать обыск в Куль- Пугле, Тама-ира всё за него управил. Одним разом. Принародно. Облачившись в пестрые шаманские одежды с нашитыми на них изображениями костяка, сердца и дыхательного горла, затеял он лицедейскую пляску. Там, где случилась смерть старого Кабырлы, затеял.

Камлания, которые Тырков видел прежде, с этим не сравнить. Легким сделался Тама-ира, молодым, стремительным. На глазах вселился в него нунган меркы — ветер бубна. И шаманский бубен другим стал. То на оленя похож, то на селчи коль ротык — шаманскую лодку с семью веслами. Когда Тама-ира на бубне-олене несся, колотушка в его руках гремела и свистела, будто погоняло в руках богатыря, летящего на оленьей упряжке. Когда бубен лодкой Тама-ире служил, колотушка заменяла ему семь весел. Одна сторона ее обклеена шкурой со лба медведя, другая раскрашена в два цвета — синий и красный. Синий напоминал о Верхнем мире, красный — о Подземном.

Разыскав в неведомых далях душу шамана Кабырлы, Тама- ира расспросил обо всем, что случилось в злополучный день и раньше. Потом стал о том же глухариных людей спрашивать. Они простодушно отвечали. Им скрывать нечего. Что видели, то и сказали. О бесчинствах промысловщиков сказали, как умер их вэркы, сказали.

А умер он два раза. Первый, когда чужие люди бубен сломали, второй, когда его мертвое тело на старшего из чужих людей повалилось. Тот испугался, подумал, что разгневанный шаман душить его будет, и ударил снизу ножом в горло. Теперь чужие в тайге прячутся. Сначала возле Кожарыки [311] Река, где видели чудовище. , потом в заброшенном городище Вош-гира-Вош на берегу Конды. Где сей час, никто не знает.

Задумался Тама-ира, где обидчики, отдал Юзору греть бубен с озябшим голосом, а сам перехватил колотушку за кончик лопатки и подбросил вверх. Перевернулась она в воздухе и упала обклеенной мехом стороной вверх, рукояткой к Стране мраков [312] Запад. . Заволновались соль-купы: плохой признак. Второй раз подбросил колотушку Тама-ира, и вновь она мехом вверх упала, а рукояткой к Стране мраков. Еще больше растревожились соль-куны. Третий раз колотушка воткнулась лопаткой в снежный бугорок и стала оседать — рукояткой к Стране света [313] Восток. , синей полосой вверх. Вздох облегчения вырвался у жителей Куль-Пугля. Они с надеждой воззрились на Тама-иру: что ему сказала небесная колотушка?

— Унгылсат! [314] Слушайте! — Тама-ира легонько шевельнул подвесками одной руки, — Сельчи шуниль няркыт, — шевельнул подвесками другой, — Илында котат мат.

Это значило: виновные в двух смертях Кабырлы находятся на семиямном болоте около жилища Старухи жизни, прародительницы.

— Айга! Айга! — тревожно закричали соль-купы.

— Где это? — шепотом спросил Тырков у проводника Сырки.

— Два дня пути, — ответил тот, — Ни конь, ни олень туда не пройдет. На лыжах идти надо, с собаками, которые потянут грузовые нарты.

Тем временем Тама-ира снова ударил в бубен, спрашивая у Старухи жизни, прародительницы, не причинили ли ей зла пришедшие люди. Старуха ответила: причинили, но она сильней их. Тогда Тама-ира спросил: в кого она вселит бессмертную душу Кабырлы? Старуха ответила: в младшего сына Юзора Анду. Третий вопрос относился не только к Старухе жизни, прародительнице, но и к душе Кабырлы: для кого Тама-ира должен оживить новый шаманский бубен? Оказалось, для Куколы. Хочет или не хочет старший внук быть кутапытыпыль купом, его дело, а только духи Верхнего мира на него указали.

Разные остяцкие праздники довелось видеть Тыркову, а как оживляется бубен — нет. Интересно бы посмотреть, да вот беда — десять дней смотреть надо. За это время Тама-ира должен Куколе путь в страну предков показать. Далек и опасен этот путь. Есть в нем земля мраков, есть земля, где семь солнц светят, где камень до неба достает. Если Кукола заболеет, Тама-ира его вылечить должен, если потеряет своих духовных помощников, собрать их и домой отвести. В Куль-Пугль они на ожившем бубне вернутся, испытав стужу и жару, боль и радость. Здесь и встретят их кедровые и глухариные кэнира-сыкакы [315] Сообщество зятьев и тестей из родственных племен. , которые делали для нового шамана его бубен и колотушку.

Но Тыркову от своего задания отвлекаться негоже. Это у соль-купов смерть Кабырлы праздник родила. Для Тыркова она так и осталась смертью. Пока не схвачен Евдюшка Лык, ему не до праздников.

Засобирался дальше обыскной отряд.

Тама-ира поспешность Тыркова одобрил, но остерег, чтобы не ходил он к семиямному болоту через урочище Лока Кэийты [316] Дыхание Лисицы. . Плохое это место. Ничье. Там злые духи собираются — землю ножом режут, плюют в огонь и нечистые вещи в него бросают. Лучше обойти это место стороной. Трудно будет, зато никакой беды не случится. Еще Тама-ира сказал, что надо переодеть казаков в оленьи шубы, чтобы белый мех с белым снегом сливался, обуть в теплые кисы и тоноры [317] Зимняя меховая обувь, которая надевается одна на другую. , чтобы ногам было жарко, поставить на лыжи-тангыш, подбитые мехом выдры, чтобы не утонуть в сугробах, а когда придут к жилищу Старухи жизни, прародительницы, и освободят семиямное болото от плохих людей, пусть поставят столб и прикрепят к нему три связки стрел. Одну на месте головы, другие на месте рук. Верхние стрелы пусть украсят шапкой, сшитой из красных и синих клиньев, нижние пусть обернут пестрыми лоскутьями. Это будет Хонт-торум, богатырь. Если люди большого сибирского воеводы его сделают, а не соль-купы, Старухе жизни, прародительницы, приятно будет, а вместе с ней и обскому народу.