Валерий Замыслов - Иван Сусанин

— Никак что-то горит.

Случалось, что иногда мужики сжигали скирды соломы, но она сгорала довольно быстро и не испускала одаль такой въедливый, прогорьковатый запах.

«То горит дерево. Господи, уж не изба ли полыхает? Чья?» — встревожился Иванка.

— Поспешим, Тонюшка.

Подхватил дочку на руки и побежал к краю леса. То, что он увидел, пронзило его сердце. Сосновка догорала. Над пепелищами торчали почерневшие остовы печных труб. В сизом смрадном дыму с криком носились обезумевшие куры, за коими с хохотом гонялись оружные люди. Самих же посельников не было видно. Значит, их вовремя предупредил караульный, и все селище быстро снялось. Успели увести лошадей и животину, и, конечно же, прихватили с собой хлеб и посевное жито. Вновь, потеряв налаженный быт, посельникам придется уйти в еще более глухие места и вновь взяться за тяжкое обустройство. Вот цена Борискиного похода.

Тонюшка испуганно прижалась к отцу.

— Страшно мне, тятенька. А где наша изба?

— Худые люди сожгли, но ты не отчаивайся, дочка. Срублю тебе новую избу, лучше прежней.

— А где бабушка Матрена и Аленка? Худые люди их не сожгли?

— Успокойся, дочка. Все люди Сосновки в леса ушли.

Но куда? На полуночь вдоль берега? Едва ли, место уязвимое. Сыскные люди непременно учинят туда погоню и дойдут до самого истока, заведомо зная, что люди любят селиться на берегах рек. Всего скорее сосновцы подались в непролазные костромские леса, куда сыскные люди ходить остерегаются, ибо там не только зловещие дебри, но и множество болот. Туда двинется и он, Иванка. Но допрежь надо переждать, когда пожарище покинут люди. Надо походить по пепелищам в надежде отыскать что-нибудь из железных орудий или посуды. Идти в дебри с одним топором и огнивом, да еще с Тонюшкой рискованно.

Летний день долог. Сыскные, насытившись поджаренным куриным мясом, спустились к берегу, забрались на струг и поплыли, как и предугадал Иванка, к верховью Мезы.

С гнетущим чувством бродил Сусанин по пепелищам. Еще утром здесь стояли избы, в коих обитала жизнь, привычная, повседневная, овеянная стародавним крестьянским бытом, с трудом налаженным, орошенным потом. Срублены избы, бани и сараи, изготовлены печи, раскорчеваны огнища для нивы. И вдруг все порушено, разорено, предано огню. Страшно было смотреть на поля. Только еще вчера мужики толковали:

— Добрый колос наливается. Через недельку за серпы возьмемся.

Не взялись. Жестокие люди не пощадили даже хлеба. Злыдни!

Пожалуй, впервые в жизни так осерчал Иванка на государевых людей, кои по челобитным господ свирепо обрушивались на селища беглых крестьян. (И это неприязненное чувство сохранится в нем на долгие годы).

На пепелище удалось обнаружить нож с выгоревшей деревянной насадкой, закоптелый жернов, железный чугунок и чудом сохранившаяся торба с овсом, коя нашлась неподалеку от сгоревшего сарая. Видимо, хозяин двора понес торбу лошади и тут услышал сполошные крики.

— Сгодится, дочка. Овсяной кашей покормимся.

Солнце клонилось к закату, завалившись за красный бор. Иванка соорудил шалаш, уложил Тонюшку, коя быстро уснула, а сам он надолго ушел в думы. Дела его из рук вон плохи. В кой раз его испытывает судьба, но на сей раз, она кажется безотрадной и немилосердной. Как выйти на сосновцев, кои ушли из селища? В глухих лесах дорог нет. Искать наугад? Но наобум только вороны летают. С дочкой не побежишь на авось. Надо избрать более толковый путь…

Сыскные люди сохранили на берегу челны. Всё сожгли, а челны не тронули. Видимо, понадеялись, что беглые люди выйдут из лесов и двинутся по реке к верховью. Тут-то им и каюк.

«Ну что ж, хитрые государевы люди, а мы поплывем туда, где нас не ожидают».

Утром Иванка и Тонюшка пришли на могилу Сусанны, погоревали, попрощались и пошли к реке.

«Прости, матушка, — горестно вздыхал сын. — Отныне тебя никто не навестит. Прости, родная. И коль ты меня слышишь, то благослови нас с Тонюшкой на добрый путь».

Челн плыл… к низовью Мезы. Иванка рисковал, но другого выхода, как ему казалось, не было. Добро, что река не извилиста, ее видно вдаль на пять-шесть верст, и коль встречу замаячит какое-то судно, он вытянет челн в прибрежные заросли и скроется с дочкой в лесу. Минует судно — и вновь Иванка возьмется за весло. Надо спешить, дабы быстрее добраться до села Богородское.

Остро переживал за Тонюшку. Добро, еще лепешки остались, кои они прихватили в торбу, когда уходили из дома в лес. Вот и на дочку вдругорядь пала нелегкая судьба.

Верст через пятнадцать, справа от Мезы, показался довольно широкий приток. Бориска рассказывал, что никуда он с Мезы не поворачивал. Значит, новая река течет в неведомые края.

Иванка опять призадумался. В Богородское он помышлял явиться ночью, на рассвете выглядеть самую бедную избу и попроситься к ее хозяину. Чем бедней мужик, тем он нравом попроще да отзывчивее… А сердце вдруг подсказало: спытай, Иванка, незнакомую реку, а вдруг тебе повезет. И он тронул челн навстречу неизведанному. Версты через три крутой правый берег понизился, леса раздвинулись и перед Иванкой предстали привольные заливные луга, не тронутые косой. Сколь же сена пропадает! Десятки стогов можно поставить. Так бы и взялся сейчас за косу. Нет ничего чудесней благоуханного запаха трав. Господи, и почему так жизнь неправедно устроена? Паши, засевай, коси, жни. Нелегко? Да. Но мужик завсегда ведает, что его работа Богу угодна, ибо счастье не в богатстве, а в труде. А как же иначе? Труд, труд и труд — вот три вечных сокровища. И сии чудесные дары всегда бесценны, когда мужик живет вольно, без тиуна-надсмотрщика и господской кабалы.

Раздумья Иванки прервал послышавшийся лай собак, а затем он увидел, как на луговище выскочил матерый тур с ветвистыми рогами. Трава была настолько высока, что тур плыл между трав как старинная ладья с причудливым драконом на носу, плавно раздвигая воды. Все громче лай собак и гудение рожков. Тур, не «доплыв» саженей десять до берега, резко повернул в сторону, устремившись к спасительному лесу.

Иванка направил челн к противоположному берегу, но было уже поздно: к реке выскочил десяток всадников в охотничьей сряде. Передний вершник молча указал рукой на челн и продолжил преследование зверя. Двое охотников остановили горячих скакунов. Один из них прокричал:

— А ну поворачивай к нам, мужик!

Иванка глянул на охотников и понял: ускользнуть не удастся. Оба оружных всадников могут пустить коней вплавь, а с саблями, стрелами и охотничьими рогатинами не поспоришь. Огорчился. Вот тебе и повезло. Ты за гору, черт за ногу. Теперь лиха не избыть.

В глазах охотников застыло недоумение: как это на пустынной реке очутился русобородый мужик с чадом?