Аркадий Крупняков - Царев город

— Женить хотим, да не соглашается-

— Поздно уже. Дочку вот жду с Камы-

— Стало быть, один бобыльствуешь?

— Один пока.

— Может, нас с Палагой приютишь на первое время.

— Рад буду. Правда, со мной Кочай живет, но он уходить собрался.

Вечером в избу Ильи пришел Топкай. Он постарел, погрузнел, но Ешку вспомнил, обнялись, похлопали друг друга по спине. Палага в избе освоилась, гремела около печи ухватами, готовила ужин.

— Ну, как живешь, Ешка Кугу тоя? — спросил Топкай, пока Палага собирала на стол.

— Живу не тужу, — Ешка был весел, ему хотелось балагурить. — Рупь украду, полтину пропью, другую прогуляю, а на барыш опохмеляюсь. По девкам было бегал, да шибко попадья ругается.

— Ты, однако, по-прежнему весел. Сколько лет мы не виделись?

— Лет, поди, тридцать с гаком.

Сели за стол. Илья молча вынул большой коричневый каравай хлеба, перекрестил его ножом, отвалил сначала краюху, потом начал пЛастовать на ломтики. Палага вынесла на стол миску гороховой каши. Илья разлил по кружкам медовуху.

— А ты, Топкай, как живешь? — спросил Ешка, когда выпили по первой. — Раньше ты вроде на другом месте жил.

— Ай, — Топкай отмахнулся. — Люди мы не сидячие, где захотим, там и живем. Руэмы вырубаем, землю пашем, на охоту ходим, рыбу ловим Брат мой Ургаш за Оно Мор-ко ушел, трех сыновей имею. Старший, Япак, в Чкаруэме остался, средний, Актуган, на реке Манаге живет, а младший, Кори, у Ильи кузнечному делу учится. Старуха моя умерла, вторую бабу взял. Молодую. Ну, а этот илем у нас родовой. Я тут все время зимую.

— Ясак кому платишь?

— С Вятки приезжает дьяк Суслопаров...

— Дерет ясак неимоверно много, — заметил Илья. — Креста нет.

— Кори мне сказывал, что ты тут жить собрался, богу молиться?

— Истинно. Клочок землицы дашь?

— Земли не жалко, только обманываешь ты меня за. чем? Помнишь, в прошлый раз пришел ты к моему отцу и сразу сказал правду — принес де я вам новую веру. А теперь зачем душой кривишь?

— Поверь, Топкай, хочу под старость лет в тиши пожить 9 9 Пычал (мар.) — ружье. Вероятно, от слова «пищаль».

— И только для этого через великие морозы, через глубокие снега сюда добирался? Будто таких мест под Москвой нет* Я сначала подумал — ты от царского гнева сюда бежишь, но люди видели, что тебя пычальники* сюда провожали, а ты их отослал.

— Мыслимо ли дело?! — Ешка захмелел и стал горячиться. — Мы с тобой уху есть еще не начали, а ты в меня уже костями плюешь! Конечно же, и под Москвой тихие места есть, но я поп, мне богу служить надо. Вот я и надумал в ваши места зимой, пока дороги стоят, добрести, место отыскать да и заложить малую пустынь святую, поставить в ней икону Девы Мироносицы и приобщать вас, безбожников, к истинной православной вере. Я думал: если преуспею в этом богоугодном деле, то со временем встанет на месте моей пустыньки некий монастырь. Сколько я, тридцать тому лет, на ваши шеи крестиков навешал — где они? У-у, ироды, побросали!

— Почему побросали? — Топкай сунул руку под рубашку, вытянул медный крестик. — Вот он. Теперь у нас многие двух богов имеют — и вашего Христа, и нашего Оно юмо. Если большая беда придет, который да поможет. Молиться вашему богу, правда, нам негде—ставь свою икону. Но пычальников с собой зачем привел?

— И тут не солгу. Узнал государь наш Иван Васильевич, что я в ваши места иду, и велел мне место для крепостишки разведать..-

— Крепость нам ни к чему! — сердито перебил Топкай. — Мой лужай против царя не бунтует, хоть и надо бы- Понаедут потом русские...

— А чем тебе русские насолили? Вот русский кузнец Илья — он тебе лемехи для пашни кует, сорлу 10 10 С о р л а (мар.) — серп. делает. Первого русского кого ты увидел?

— Ну, тебя.

— Какой я вред сделал? Зерна вам привез, хлеб сеять научил, от мурзы отбиваться ,помог. Помнишь?! Так вот, ныне супротив царя снова не только казанцы, но и ногаи, крымцы поднимаются и всю вашу землю хотят забрать под себя.

— Это правда! — Топкай выпил медовуху, утер губы ладонью. — Ургаш мне сказывал, что за рекой Оно Морко какой-то Аббас появился. Грабит людей, убивает.

— Тут такое дело, — вступил в разговор Илья. — Нам что ногайские мурзы, что русские воеводы. Обое рябое-Хорошо бы подняться да тех и иных не пускать на земли тутошние.

— Легко сказать — подняться. А с чем? С дубьем, с рогатинами? Супротив пушек, пищалей да сабель? Нет, милые мои. У вас на одного бога надежда должна быть. Уж если вы православную веру приняли, то крепость супротив мухамеданцев вам зело поможет. Как мыслишь, Топкай, закладывать мне пустыньку али не надо?

Топкай долго раздумывал, потом сказал:

— Отдохни сперва, потом я братьев позову, сыновей. Надо посоветоваться.

Весть о том, что на Кокшагу пришел русский поп от царя, распространилась по лесам быстро. Спустя две недели к Топкаю на совет приехали не только сыновья и братья, но и карты близлежащих илемов, соседи и друзья. Ургаша, который жил далеко, за рекой Оно Морко, Топкай на совет не зазывал, но и он приехал. И не один. С ним прикатил лужавуй Ярандай — тот уж совсем далеко жил, но все-таки с дальней дорогой не посчитался.

Сначала думали собраться в избе кузнеца, но Ярандай запротестовал:

— Наши предки всегда советовались около костра. А в русской избе огонь в камни запрятан. Наших богов там нет.

— Верно, верно, — заговорили карты. — Тул юмо в избе не живет, а он в советах первый помощник. Разве у вас караульного кудо нет?

Все собрались в караулке, развели костер, уселись вокруг. Позвали Илью, Ешку. Вечный Кочай тоже пришел. Первым начал говорить Топкай:

— Пришел к нам русский поп Ешка Большая палка. Многие его знают и помнят, он у нас лет тридцать тому был. Теперь Ешка хочет у нас жить постоянно и просит земли, чтобы пахать, сеять и хлеб растить.

— Сам пришел, или послан кем? — спросил Ярандай.

— Про это он сам скажет.

— Я хитрить не буду — послан главой православной церкви. Сперва думаю построить пустыньку малую, буду там жить и молиться богу. Все, кто крещен в нашу веру, будут со мной вместе молитвы творить. И коль со временем мы удостоимся святости, господь бог нам даст знамение — построим мы вместе с вами церковь. А то кресты вы одели, а молитесь по-прежнему языческим богам своим, православной вере противным.

— Нам кресты силой одели, мы их забросили давно!— крикнул карт Ярандаева илема. — Многие в магометову веру ушли.

— Бросили, да не все, — заметил Актуган. — И магометан средь нас мало.

— Хоть вера и не варежка, чтобы менять ее каждую зиму, однако, ныне силой неволить никого не велено, — сказал Ешка. — Я потому и хочу начать с пустыньки, дабы выбрать истинных поклонников Исуса Христа.

— Дайте я скажу, — Вечный Кочай вышел к костру, погрел над огнем руки. — Человеку без веры жить нельзя, он должен во что.-то верить. А у нас плохо дело пошло — старых богов забывать стали, а Исуса Христа мы не узнали. Крестики на шеи надели, а где жертвы новому богу приносить, где грехи замаливать? Мы в большой нужде живем: старые боги на нас обиделись, бедами наказывают, а русский бог про нас, может, и не слышал вовсе. Он нас не защищает, не помогает. На двух нарах нельзя сидеть, упадешь непременно. Надо одну веру выбирать. Пусть Еш-. ка делает русское кюсото, будем там у вашего бога милости просить.