Аркадий Крупняков - Царев город

Дениска, увидев, что атаману нужна помощь, стал главным добытчиком. Еще с осени он поднял всех на заготовку грибов. Перед утренними заморозками появилось великое множество опят. На пнях, на старых сваленных деревьях их можно было косить косой. Опенки таскали мешками, сушили и заготавливали впрок. Собирали, и тоже не в малом количестве, орехи, бруснику, чернику, шиповник. Потом Дениска подобрал себе пяток содруж-ников и стал ходить далеко. Один раз приволок огромный котел, на другой день лопаты, топоры и кой-какую посуду. Потом появилась липовая кадь для мочения брусники, бочки для соления грибов. Сначала ватажники смотрели на это сквозь пальцы. Но когда Дениска приволок мешок муки и два мешка толокна, Ермил забеспокоился.

— Ты, проныра, все это украл?

— Што ты, дядя Ермил! Не украл — выпросил. Я как увижу, что никого нет, так сразу и спрашиваю. А без спроса ни-ни!

— Красть грешно, ирод!

— Не в грехе дело, — сказал Андрейка. — По следам твоим придут—разорят наше гнездо, поубивают всех.

— Не пришли пока. А как без котла, без лопаты жить? Зима на носу.

Посудили-порядили и остановились на том, что более не красть ничего.

Любимицей всех стала Настёнка. Ей сшили меховые одежды, Дениска соорудил снежную горку, Андрейка изладил санки, стал выносить ее на воздух. Здоровье девочки поправилось, ватажники по очереди впрягались в сани и возили ее по лагерю. Дениска же упрямо приучал лосенка к оглоблям и преуспел в этом деле.

Зимовать начали успешно, питались хотя и скудно, но с голоду никто не умер.

В середине зимы в лагерь пришло пополнение. Два десятка бродячих людей попросились на зимовку. Как отказать таким же, как и они, попавшим в беду людям? Сначала потеснились в своих землянках, потом Андрей дал им в руки лопаты, топоры, сказал — стройте себе жилье. В этом деле они с Ермилом были единодушны: чем больше будут заняты работой люди, тем меньше будет времени для развратных дум.

С масленицы прибыль в лагерь пошла чуть не каждый день. Приходили по двое, по трое, просились в ватагу настойчиво.

— Будет вам конец или нет?! — бранился Дениска.— Бредут и бредут, как будто божедомцы какие. Откуда о нас узнали?

— Черемисин один послал.

— Какой черемисин?!

— Верстах в двадцати отсюда. Баял, идите на болото, там русские живут, ватагу копят. На наших землях охотятся, нашу рыбу ловят.

— Еще что говорил? — спросил Андрейка.

— Будто у вас верховодит девка, и весной придет к вам смелый и умелый атаман и поведет на большое дело.

— Мать твою за ногу! — воскликнул Дениска. — Без меня меня женили!

Шутки шутками, а после этого разговора ватажники задумались. Всю зиму прятались, верили, что никто о лагере не знает, и вдруг...

— Я давно это чудо разгадываю, — сказал Ермил.— Ходили мы во все стороны на охоту, ты, Денис, что греха таить, поворовывал немало, и все вроде сходило с рук. А выходит, что про нас не только все доподлинно знают, но и зачем-то берегут?

— Может, для грабежа приспособить хотят?

— Не думаю. Я что-то про наемных разбойников не слыхивал. Стало быть, в нас иную пользу ищут. Опять же, какую?

— Всю зиму тут ногайцы рыскали, — сказал Андрейка. — А нас не тронули. Может, мы им для чего-то понадобились?

— Вот тут ты в самую точку попал. Ногайцы знают, что мы с барами не в согласье, и нас на царевы рати послать хотят.

— Не пойдем, — сказал Андрейка.

— Вестимо, не пойдем.

— Ишь вы, какие хитрые, — заметил Дениска. — У них оружие, сила. Ведь погонят, А не согласимся — секим башка.

— Надо что-то придумать.

Ныне весна поторопилась, да напрасно. За неделю до пасхи снова похолодало, пошли дожди вперемежку со снегом. Дороги снова покрылись грязью, и ехать стало труд-* но. Илья решил не спешить, надо было беречь себя и кобылу. Одолев с десяток верст, он делал привал, разводил костер, сушил намокшую одежду. На ночь устраивал из веток шалаш, в нем отлеживался до утра. К илему Яран-дая подъехал только в конце второй недели.

Илем был намного больше и богаче Топкаева. На берегах реки Оно Морко по обеим сторонам разбросаны были небольшие, по 15—20 кудо, селения, над запрудой стояла мельница-мутовка, за ней на бугре виднелось высокое кудо. Время было позднее, шел мокрый снег, и Илью никто не встретил. У ворот широкого двора — коновязь. Илья привязал коня, на дворе залаяли собаки. Вышел хозяин, он сразу узнал гостя:

— Ой, хорошо, ой, больно кстати. У меня как раз сог-ник Аббас гостит. — Он отвязал коня, увел в хлев, приказал работникам накормить его. Ввел Илью в кудо. Жилище состояло из двух половин, в первой горел костер, над ним на большом закопченном крюке висел котел, в нем варилось мясо. Дым уходил под крышу, там виднелось отверстие. За дверью во второй половине были нары, стол, на стенах развешаны медвежьи шкуры, две лосиных головы с рогами. На них висели саадаки со стрелами, сабли, ножи в украшенных серебром ножнах, одежда. За столом сидел сотник Аббас и обгладывал баранью кость. Голова у сотника лысая, лицо обтянуто черствой, обветренной и опаленной солнцем светло-коричневой кожей. Серые тонкие усы спущены мимо уголков губ.

— Приехал все-таки. Я уж думал, обманешь. Давно ждем.

— Дорога была тяжкая...

— Знаю. Садись за стол. Мало-мал ашать будешь.

— Как Топкай живет? — спросил Ярандай.

— С русскими не якшается теперь? Попа выгнал? — спросил Аббас.

— Поп уехал по полой воде на лодке, я подался к вам, про иных русских не слышно, — ответил Илья, раздеваясь. Жена Ярандая подхватила мокрые одежды, унесла к костру сушить.

— Давай, кочкай*, — Ярандай подвинул к Илье плошку с мясом.

— Ватага ждет тебя, — Аббас вытер рукавом жирные губы. — Если приехал, стало быть, согласен вместе с нами против царя воевать.

— Мне более деваться некуда, — ответил Илья. — Мне теперь, как говорят, либо в стремя ногой, либо в царскую петлю головой.

— Хорошо сказал. Верно. Завтра Ярандай проводит тебя к ватаге.

— Может, рановато, мурза?

— Я не мурза! Зови меня прямо — Аббас. А идти туда самая пора.

— Прости меня, благочестивый Аббас. Ватага—это не сотня джигитов. Они вольные люди, и могут меня не принять.

— Заставим.

— По-доброму к ним подойди, будет лучше. Может, сначала послать туда кого-нибудь? Поглядеть на них, прощупать.

— Если я своего джигита пошлю, думаешь, ему они поверят?

— Зачем же джигита? Говорят, у них атаманом девка, так девку же к ним и послать.

— Где взять такую девку?

— Вы, я знаю, Айвику из Топкаева илема заполонили. Она умная, боевая девка.

— Где она у тебя? — Аббас обратился к Ярандаю.

— Все черемисы лес корчуют. Даром я их кормить не буду. Там твои джигиты их сторожат. Если ее к болоту отпустить, убежит домой.