Аркадий Крупняков - У моря Русского

К вечеру в дом Чурилова прискакал старый ди Гуаско. Он долго глядел на одежду Ольги, принесенную с моря, расспросил Никиту, где она была найдена, и, ни слова не сказав, уехал. Через час он вернулся и спокойно, будто это была обычная весть, сказал Никите:

— Напрасно убиваешься, синьор Никита, ваша дочь, я думаю, жива, и не позднее, чем завтра, я скажу тебе, где она находится. Поехали, Теодоро. Тут слезами делу не поможешь.

— Я никогда не думал, что мой сын такой слюнтяй! — сказал Антонио, когда они выехали со двора Никиты. — Ну, что раскис? Они родители, им разум потерять не грех, а ты?

— Но ведь Ольга действительно утонула!

— А я говорю тебе, жива! Пораскинь мозгами. Скажи, где, по-твоему, обувь утопленницы? Ее ведь нет среди одежды. Неужели ты думаешь, что она одежду сняла, а туфли оставила! Старые люди говорят, что все утопленницы превращаются в русалок, а у них, как известно, хвосты, и потому обувь ей брать с собой вовсе не к чему.

— Как ты можешь шутить, отец!

— Хорошо, шутки в сторону. А нательный крест?

— Какой крест?

— Где ее нательный крест? Самоубийство — великий грех, и ни один добрый христианин не пойдет на него в кресте. Если бы Ольга бросилась в море, она непременно сняла бы крест. К тому же я, словно пес, обнюхал на том месте все следы и, клянусь собственными потрохами, что одежду эту привез верховой и бросил на берегу. Девушки там и не бывало. Ее просто украли.

— Но кто? Неужели святые отцы!

— Вряд ли. Они еще не успели разнюхать о твоем грехе. В Суроже я знаю только одного человека, которому нужна эта дьявольская шутка и который на нее способен.

— Кто он, говори, отец! — воскликнул Теодоро.

— Твой братец, вот кто!

— Андреоло?

— Пусть лопнут мои глаза, если не он. Кстати, вот его дом, мы сейчас постараемся все узнать.

— Брата нет дома, я узнавал.

— Где же он? — спросил Антонио.

— Уехал в Карагай и будет не скоро.

— Это даже к лучшему. Скажи, чтобы все слуги собрались в большом зале.

Слуги Андреоло боялись старого ди Гуаско больше, чем хозяина дома, и через малое время все собрались в зале. Антонио оглядел их пристальным взглядом и твердым голосом произнес:

— Кто из вас вчера ходил к дому русского купца? Молчите, сучьи дети! Учтите, что я знаю все и если не признаетесь вы — мне расскажет все сам синьор Андреоло. И тогда вам несдобровать.

Слуги молчали.

— Говорите, кто, или я выну ваши души! — заорал Антонио и взмахнул нагайкой. При этом движении смуглая служанка вобрала голову в плечи, как бы ожидая удара. Антонио подскочил к ней и, ухватив ее за волосы, спросил:

— Ты?

— Я, синьор, — дрожащими губами произнесла служанка.

— Зачем?

— Синьор Андреоло велел мне следить за домом и, как только дочь купца выйдет за ворота, сообщить…

— Хозяину?

— Нет, синьор. Татарину из Солхата.

— И ты сообщила ему?

— Да, синьор.

— Все ясно. Можете идти по местам. Да, подождите. Запомните: я ни о чем вас не спрашивал, Лючия ничего мне не говорила. Если Андреоло узнает о ее словах, я не пощажу болтуна. Идите вон.

Когда слуги вышли, Анюнио хладнокровно сказал:

— Учись, сынок, пока я жив. А ты умеешь только распускать сопли. Садись на коня и скачи к купцу. Успокой их. Только не вздумай болтнуть, что в этом замешал твой братец. Скажи, что Ольга жива, — и все. Я дождусь Андреоло и узнаю, кому он продал твою невесту. Главное — она жива. Остальное придумаем завтра. Поплюй на пятки и мчись!

Андреоло приехал домой близко к ночи. От слуг он узнал, что в доме его ждет отец. Сняв плащ, он прошел в зал, где, положив голову на стол рядом с кувшином вина, спал Антонио. Чтобы не разбудить отца, Андреоло тихо, на носках, прошел через залу, как вдруг услышал за собою суровый голос:

— Давай сюда деньги, Андреоло.

— Какие деньги?

— Татарские! — отец поднял голову, строго взглянул на сына и добавил — Те, что получил за невесту своего брата.

— Я не знаю, отец…

— А я знаю! Я видел, как ты посылал слуг шпионить за домом купца, мне известно, как ты продал девушку татарину, только не знаю, за сколько. Мне думается, что ты умнее Иуды и взял за нее более тридцати сребреников.

— Я не мальчишка! — крикнул Андреоло. — И оскорблять меня не следовало бы.

— Цыц, щенок! — Антонио ударил по столу ладонью. — Эту свадьбу задумал я и никому не позволю мне мешать, тем более своему сыну. Плевать мне на деньги. Возьми их себе, только скажи, кто и куда увез девушку? Ага, ты молчишь. Хорошо. Я все узнаю сам, и тогда пеняй на себя. Я пущу тебя с сумой по белу свету, не будь я Антонио ди Гуаско!..

— Хорошо, я скажу. Но она принесет нашей семье несчастье. Слыханное ли дело, Тео хочет менять веру!

— Во-первых, это не твоя забота, а его и моя. А во-вторых, Теодоро утром крестился в православной церкви, и ты поставил его в страшно глупое положение. Говори, где девушка?

— Татарин не сказал мне своего имени. Я помог ему только выследить девушку, а украл он ее или нет и куда увез, я не знаю. Я только догадываюсь, что это был человек от хана. Никто так властно не посмел бы говорить со мной. Эту птицу видно по полету. Верь мне, отец.

— Угу, — промычал Антонио, — я тебе верю. Если она у хана, черта с два ее достанешь. Только разве золото русского купца…

ворец консула «палаццо Консоляре» — самое большое и самое красивое здание в Кафе. Дворец обращен к морю, правое его крыло почти примыкает к башне Святого Ильи, только маленький садик разделяет стены башни и жилище консула. Дом состоит из трех помещений, которые соединены между собой закрытыми двориками, террасами и великолепно убранными переходами. Левое крыло дворца выполнено в легком изящном стиле. Ажурные веранды опоясывают его с трех сторон. Это женская половина. Здесь живет супруга консула — Джулия со служанками и родственниками. В центре возвышается огромный дворцовый зал, где собирается Совет старейшин. Рядом с большим залом — малый. Это — служебное помещение консула, где он принимает посетителей, жалобщиков и чиновников консульства. Вокруг расположены комнаты, канцелярии консула, в коих живут и трудятся протонотарий [64] Протонотарий — начальник канцелярии консульства , письмоводители и простые писцы.