Булат Окуджава - Глоток свободы

Тем временем вернулся ротмистр, очень, по-видимому, довольный ходом дел, велел принести в комнату обед, и они втроем уселись за стол.

И вот снова они сидели друг против друга, но так как, видимо, установившееся за последние дни молчание не способствовало аппетиту, ротмистр нарушил его первым:

— И все-таки армейская жизнь имеет много прелестей, — сказал он, бросая взгляд на подпоручика. — Служить в Петербурге на виду у великого князя или у Самого — это вам ого-го… Вам, Николай Федорович, весьма повезло иметь службу в полку армейском.

Подпоручик молчал, и Слепцов продолжал:

— Вы, Николай Федорович, скоро вернетесь в свои полк, уж вы мне поверьте. Лишь бы наше с вами предприятие нынче прошло успешно.

Щи были отменны, а может, с дороги казались таковы. Неизменная каша была не хуже. И после обеда потянуло в сон. Подпоручик, закончив трапезу, так и не сказав ни единого слова, улегся на свою лавку и закрыл глаза. Ротмистр и Авросимов переглянулись.

— Давайте спать, сударь, — сказал Слепцов. — Ночь нам предстоит нелегкая. У меня предчувствие.

Нашего героя такое предложение весьма обрадовало, ибо разговаривать с ротмистром не хотелось. После ночлега в Колупановке образ Дуняши не шел из головы Авросимова, и с тех пор, стоило ему только остаться с глазу на глаз с ротмистром, как тотчас мучительное видение возникало в нем, как шла она по коридору с высоко поднятой свечой в руке, в белой домотканой рубахе, мимо брезгливых предков своего барина, к нему, чтобы ублажить его, лейб-гусарскую лису, забывая о плачущем женихе… Впрочем, как вы сами догадываетесь, наш герой не очень страдал сердцем за неведомого сего жениха, которого, может, и не было; но когда в душе вашей переплелись два коварства, а именно, когда к коварству Дуняшиному прибавлялось коварство ротмистра, суетящегося вокруг пленника, устраивающего представление со снятием цепей, с хором и прочим, и когда, словно две его тени — две жандармские физиономии показывались вам из дверей да из окон, тогда, милостивый государь, вам тоже было бы несладко.

О чем он пекся, этот розовощекий адъютант, раздавая обещания, похвалы и тайные угрозы? Кому служил? Богу, царю али собственной корысти? Хотя, ежели подумать, какая ему корысть? Но в то же время все-таки корысть, ежели его фортуна будет к нему милостива и рукопись будет отрыта.

А ему, Авросимову? И месяца не прошло, а деревня забыта, где был он сердцем спокоен и душой здоров; и матушка вспоминается реже, а все больше иные картины маячат перед взором: то каземат, то флигель дивный, то Милодорочка, то граф… И голова теперь уже гудит, не переставая. И тайный зов все тот же тревожит чаще. Ах, Пестель, злодей, виновник всего!

«А признавайся-ка, Дуняша, на кого ты давеча глядела?»

Словно злая лихорадка мелко трясла нашего героя. Уже давно все спали, когда он, так и не избавившись от озноба, последовал за своими попутчиками. Но не успел он отдаться сну, как его забило сильнее, и он вскочил, подгоняемый неведомой силой, и побежал вон из избы, с постоялого двора, и бежал, покуда не очутился в знакомом коридоре, средь серых его стен, где опять слева на стене темнело пятно то ли от воды, то ли от выплеснутых щей. Рукоять пистолета горячила ему ладонь, зов о помощи раздавался то справа, то слева, то спереди. Скорей, скорей!

Он торопил себя и задыхался, и бежал по проклятому коридору к кому-то, зачем-то, Скорей, скорей!..

Тут его разбудили, и кто-то опять остался неспасенным.

Горела свеча. Спутники его торопливо одевались. Жандармы, и молоденький и унтер Кузьмин, находились здесь же и, закутанные в тулупы, напоминали ямщиков.

Наконец в двери тихонько постучали, вошел местный исправник, титулярный советник господин Поповский, как его небрежно представил ротмистр, не представляя ему однако своих спутников, как бы по забывчивости.

Исправник, на лице которого было написано страдание обойденного тайной человека, доложил ротмистру, что все, мол, готово, и люди с лопатами сидят в санях, дожидаючись.

Постоялый двор спал, когда они, предводительствуемые исправником, возносящим в руке мигающий фонарь, осторожно, словно тени, прокрались по лестнице, через сени и вышли вон.

Кибитки стояли у самого крыльца. В открытых дровнях в сене сидели молчаливые испуганные люди. Все устроились по своим местам, и ужасная вереница потянулась к селу Кирнасовке, туда, где, по рассказам, зарыты были страшные бумаги злодейского Павла Ивановича.

Перевалило за полночь, когда они достигли места. Ехали в полном молчании и разгружались так же. Сквозь темень проглядывали линия неподвижной реки, невысокий снежный берег да лес в отдалении. Фонари, прихваченные исправником, почти не светили, то есть желтые круги, падавшие от них, были малы и тусклы. Звякнули лопаты, кто-то выбранился испуганным шепотом.

Слепцов . Где же сие место, Николай Федорович?

Заикин . Погодите-ка, сударь. Я хочу оглядеться.

Исправник . А сей предмет железный, или сундук?

Слепцов . Господин исправник, мы же с вами уговорились…

Исправник . Господи, вы меня не так поняли!

Слепцов . Может, вот здесь?

Заикин . Бог мой, да не дергайте вы меня!

Слепцов . На вашем месте я бы запомнил…

Исправник . Ежели не запомнили, так все напрасно…

Унтер Кузьмин. Ваше благородие, я на том конце стану, чтоб от села кто не подошел.

Слепцов . Ладно, ступай… Ну, что у вас?

Заикин . Пожалуй, здесь.

Исправник . Уж вы поточнее, милостивый государь. Ведь землю рыть, мерзлую землю.

Слепцов . Господин исправник, приказываю я и говорю я. Вы ведите рабочих.

Исправник . Да разве ж я претендую?

Заикин . Боже мой, какой позор, какой позор!

Слепцов . Возьмите себя в руки, Николай Федорович. Vous n’êtes pas un homme [3] Вы не мужчина ( фр .). .

Заикин . Легко говорить dans votre situation [4] В вашем положении ( фр .). .

Лопаты глухо врезались в снег. Он был достаточно глубок и плотен, однако в скором времени уже обнажилась прошлогодняя трава. Послышался звук кирки, бьющей о мерзлую землю.

Слепцов . Дьявол! Так мы и до утра не управимся.

Исправник . Что вы, господин ротмистр. Люди застоялись — в миг отроют. Ну-ка, ребята…

Заикин . Какой позор. Я совсем потерян.

Авросимов . Да вы успокойтесь. Сейчас найдут… Уж коли вам так того хочется…

Заикин . Оставьте меня…

Слепцов . Что?

Авросимов . Я успокаиваю господина Заикина. Он совсем не в себе.

Слепцов . Ну, что там?

Исправник . Покуда — ничего… Ежели предмет деревянный, он мог и сгнить, хотя… ежели срок недолгий…