Томас Стриблинг - Мегафон

— Это замечательно. Начать свою политическую карьеру прямо с Конгресса! — Она потянула за сворку: — Сюда, Раджа, иди в машину… иди, иди… нет, не на сиденье, ложись на пол… так, подбери ноги… Теперь садитесь, мистер Каридиус. — Видя, что тот колеблется, она поспешила успокоить его: — Раджа вас не укусит. Пожалуй, и не заметит. С тех пор как он получил первый приз на собачьей выставке, он никого не замечает. Вы, я слышала, адвокат.

— Да.

— Вас, верно, с детства влекло к политике?

— Нет, я вступил на этот путь всего полгода назад.

— Ну, начинаете вы совсем не по правилам. По крайней мере практиковались ли вы в ораторском искусстве на берегу моря, набрав полный рот камешков? [3] Намек на афинского оратора и политического деятеля Демосфена (384–322 до н. э.), который, как гласит легенда, упражнялся в ораторском искусстве на берегу моря, набрав в рот камешки, чтобы преодолеть природное косноязычие и выработать отчетливость артикуляции. ( Прим. ред .).

— Хотел как-то попробовать, да берег оказался песчаным, камешков не нашлось, ну, я ни с чем и вернулся домой.

Мисс Литтенхэм достала блокнот и карандаш.

— Я запишу, что вам присуще подлинно американское чувство юмора. Почему вам вздумалось выставить свою кандидатуру?

— На это надо отвечать серьезно?

Мисс Литтенхэм подумала:

— Не слишком серьезно. Это пойдет на «женскую страничку» в воскресный номер «Трибуны». Вы меня очень обяжете, если постараетесь отвечать так, чтобы это заинтересовало женщин.

— Не знаю, заинтересует ли их, если я скажу, что пытался организовать группу людей, которая отражала бы стремления среднего класса Америки?

— А что такое стремления среднего класса?

— Видите ли, объяснить это довольно трудно, — уклонился Каридиус.

— Мне знакомы стремления богатых, — заявила мисс Литтенхэм. — Они хотят, чтобы у людей было много денег, и чтобы деньги тратились, и чтобы дела шли хорошо, но они вовсе не хотят, чтобы их капиталами распоряжались другие или чтобы правительство выпускало много банкнот, так как они боятся, что тогда их деньги упадут в цене. Бедняки тоже непоследовательны, но по-своему: они хотят, чтобы правительство выпустило достаточно денег, чтобы стало легче жить, но чтобы в то же время были приняты меры, препятствующие новому скоплению капиталов в руках богатых и новому застою в делах.

Объяснение девушки рассмешило Каридиуса.

— Ну, а средний класс сидит между двух стульев и повторяет непоследовательности тех и других. Вот почему он не имеет своего представителя в Конгрессе — нечего представлять.

Каридиус перестал смеяться и крикнул шоферу:

— Сюда, направо… «Лекшер-билдинг».

Шофер выставил правую руку и подъехал к тротуару.

Девушка приготовилась закончить интервью:

— Привести ваши слова?

— Какие слова?

— То, что вы только что говорили.

— Нет, конечно, я только развил вашу мысль, — ответил Каридиус.

Мисс Литтенхэм улыбнулась.

— Видите ли, как правило, всякому репортеру, интервьюирующему видного политического деятеля, приходится… наводить разговор на определенную тему. Но с вами было иначе. Я в самом деле считаю очень интересной вашу мысль о том, что средний класс Америки не имеет своего представителя в Конгрессе.

— Я не стал бы этого приводить, так как другие члены Конгресса, которых я пока и в глаза не видел, могут принять это за преждевременную критику.

Девушка была явно разочарована.

— Что ж, хорошо… — И она стала быстро сыпать вопросами, стараясь, очевидно, выудить что-нибудь интересное для своих читательниц.

— Когда вы поедете в Вашингтон?

— На днях, вероятно.

— И перевезете свою семью? Вы ведь женаты, кажется?

— Да.

— Вот это женщинам интересно. Вы будете занимать в Вашингтоне то же помещение, которое занимал член Конгресса Бланк?

— Думаю, что да.

— А я думаю, что нет.

— Это почему? — осведомился новый член Конгресса, несколько удивленный.

— Потому что помещения членов Конгресса распределяются по старшинству.

— Я этого не знал.

— Да, это так. Не написать ли, что вам в Вашингтоне придется снять отдельную квартиру для семьи?

— Пишите.

— Еще что? А, вот! Моим читательницам, наверное, интересно знать, подобрали ли вы уже штат для вашей канцелярии.

— Нет еще.

— Неужели вы даже не знаете, кто будет вашим личным секретарем?

— Не знаю.

— И никому не обещали этого места?

Каридиус, вспомнил про мисс Стотт, но ему не хотелось, чтобы ее имя упоминалось в интервью — жена подняла бы историю.

— Нет, я никому ничего не обещал. Это один из принципов «Лиги независимых избирателей». Как ее представитель, я сохраняю свободу действий.

Мисс Литтенхэм рассеянно кивала головой и явно не слушала именно ту часть их разговора, которую Каридиусу хотелось бы видеть напечатанной.

— Конечно, конечно, — бормотала она, для вдохновения поглаживая короткое ухо собаки. И вдруг спросила: — Как вы думаете, интересно работать в Вашингтоне секретарем?

— Вы и об этом хотите написать?

— Нет, нет, я просто подумала, интересно ли.

В окошко машины заглянул полисмен.

— Вы, вероятно, намерены выйти здесь? — спросил он вежливо, но твердо.

— Да, да, сейчас, — воскликнул Каридиус, растерянно озираясь. Он открыл дверцу и, перешагнув через огромного дога, выскочил на тротуар.

Девушка улыбнулась и кивнула головой:

— Прощайте. Пожалуйста, шофер, в редакцию «Трибуны».

Достопочтенный Генри Ли Каридиус шел по вестибюлю «Лекшер-билдинг», направляясь к лифту, а перед его глазами неотступно стоял образ мисс Литтенхэм, репортера «Трибуны». Бесспорно она была красива, но, кроме того, у нее сохранился отчасти тот застенчиво-призывный тон в обращении с красивыми мужчинами, который лет десять тому назад был в большой моде и именовался скромностью. И еще было в этой девушке что-то противоречивое, непонятное, что смутно беспокоило кандидата в члены Конгресса. Он никак не мог определить, что это такое. Мысли его вертелись вокруг этой загадки вместо того, чтобы сосредоточиться на вопросе о том, как ему быть со своей адвокатской конторой — ради чего, собственно, он и приехал сюда.

Когда Каридиус вошел в лифт, к нему подскочил низенький плотный мужчина, схватил его за руку и крепко пожал.

— Поздравляю, Каридиус… Предчувствие-то мое сбылось, а?

— Благодарю, благодарю, Мирберг. У вас, действительно, было поразительное предчувствие… — Каридиус понизил голос, дабы морально, так сказать, исключить из разговора остальных пассажиров, плотно обступивших их.

Лифт остановился на пятнадцатом этаже, и они вместе вышли на площадку.

— Какие же у вас планы? — спросил адвокат. — Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?