Виктор Бакинский - История четырех братьев. Годы сомнений и страстей
- Название:История четырех братьев. Годы сомнений и страстей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1983
- Город:Ленинград
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Бакинский - История четырех братьев. Годы сомнений и страстей краткое содержание
История четырех братьев. Годы сомнений и страстей - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ужин был бедный, хлеб да селедка, и за столом не засиделись. Едва Саня поднялся, Володя шепнул ему об этих совсем не призрачных фигурах, растворившихся в сумерках, в переулочной пыли. Но Саня, к его удивлению, спокойно застегнул ворот сатиновой рубахи и пошел вон. Пошел один, с голыми руками, против восьми… Алешка с Ильей заметили перешептыванье братьев, посмотрели с подозрительностью. Вова скользнул за дверь.
На улице стемнело. Калитка едва успела скрипнуть за Саней, и вокруг него сомкнулось кольцо. Взошел месяц, и при свете его стали видны лица. Да, это были те, тарасовские, и еще четверо совсем незнакомых, страшноватых. Среди них — рослый армянин. Уж такая она — Астрахань. Тут, помимо русских, и татары (эти занимают целые кварталы), тут и персы, тюрки, армяне, грузины, евреи, ассирийцы, немцы. По рынкам толпами ходят калмыки и киргизы в вывернутых шубах, в малахаях на голове. А в войну прибавились еще беженцы из Польши и Галиции.
Кто-то взял было Саню за руки. Он вырвался, сказал:
— Зря вы, ребята. Я дрался по-честному. Если хотите, могу с кем-нибудь из вас. Только не с ним, — он показал на рослого армянина, — ему не сегодня-завтра в солдаты идти. Я не виноват, что у меня крепкие кулаки и острые костяшки.
— Вот я тебе покажу костяшки. — В воздухе мелькнула рука и как бы отдельно — что-то похожее на стальной брусок, но Саня перехватил эту быструю руку, дернул к себе, и брусок выпал из разжавшихся пальцев, ударился, зазвенев, о кирпич тротуара.
Вова вложил в рот три пальца и пронзительно свистнул. И во второй раз, и в третий. Из подворотен, здесь и там, отряхиваясь, повылезли дворовые псы. Калитка стукнула: Алешка, Илья. Начали появляться Санины сверстники. И кое-кто повзрослей. Слава Бельский, ремесленники из общежития, пекаря… Даже Горка заявился.
Саню вновь брали за руки, толкали.
— Убери руки! — крикнул Саня, и чувствовалось, он теряет терпение.
— Бандитская ваша улица, — сказал армянин, имя которого кто-то назвал: Сурен.
— На нашей улице еще никогда не было убийства, — тяжело дыша, ответил Саня.
Слава и Илья с Алешкой подскочили с двух сторон.
— Он вас обидел? — сказал Илья, вплотную придвинувшись к Сурену. — За товарища вступились?.. Саня капал на него?.. Ах, дрались по уговору! В чем же дело? Где логика?
Эти слова Ильи, особенно выражение «где логика?», почему-то подействовали на Сурена, и он, несколько опешив, сказал:
— Нельзя кастетом бить.
— А есть доказательства? Вы видели кастет?.. Доказательств никаких. Значит, не может быть и речи о возмездии, — тотчас с энергией ответил Илья. И вновь его слова странным образом показались Сурену убедительными. Это были непривычные для улицы слова. Из какого-то другого лексикона. И Сурен смирился.
— Пошли, ребята, — сказал он. — До-ка-зательств нет. Будем считать — ошибка.
Пришлая ватага помялась, помялась и гуськом потянулась к углу улицы.
Вова вздохнул. Что-то эта сцена подсказала ему. Что Саня — бесстрашный человек? Это он знал, но все же… Что хорошо не быть одному, иметь братьев, друзей. Что и слова могут иметь силу. И еще что-то. И всего его, от головы до ног, объяла радость, но вместе с тем и чувство острой, подчас опасной многозначности да и зыбкости жизни.
— А ты, Илья, дипломат, — сказал Слава Бельский.
Воскресный день кончился. И месяц в небе пропал, закатился. Братья вошли во двор. Они были здесь одни.
— Не хочу я уезжать, — вдруг сказал Илья. — Ну, не могу…
— Я знаю, почему не можешь, — сказал Саня. Он еще раньше кое-что слышал от матери, а сегодня — от Вовки. — А ты укради эту гимназистку. Русанов взял с собой в экспедицию на Шпицберген, а потом на Новую Землю свою невесту Жюльетту Жан. Француженку. Она была очень красивая. И училась в университете. В Париже.
Илья посмотрел на него. Даже в темноте видно было, как внимательно Илья посмотрел. И затем угрюмо, как бы обиженно повторил:
— Жюльетта Жан! На Шпицберген!
Глава вторая
БЕЗОТЦОВЩИНА
На столе у Ильи стопой лежали «Нормальная анатомия», «Неорганическая химия», «Органическая химия» и еще кое-какие книги, не медицинские. Он с утра погрузился в чтение.
— Хорошо учиться в университете. Можно и на занятия не ходить, — сказал Санька. — Не то что в приходской школе или реальном училище. А тебя не выгонят, Илья?
Мать, услышав эти слова, сказала:
— Погубит тебя твоя барышня, Илюша. Езжал бы ты…
Что ж, если это погибель — пусть так.
— Я останусь с вами, — ответил он, стараясь не смотреть на мать. Зато, подняв глаза, встретил отчужденные взгляды Саньки и Алексея.
— Кем же ты будешь? — сдержанно спросил Санька.
— На завод пойду. Или землекопом. Санитаром в госпиталь!
— Санитаром?.. Лучше водовозом! Будешь на бочке сидеть, — сказал Алексей.
— Его в солдаты возьмут.
Только мать молчала. Она стояла у печи, как распятие — раскинув руки. Руки сползли, опустились вдоль туловища. Значит, рухнула ее надежда.
— Ну вот что, — сказала мать сухо. — Пойдите сегодня по гостям. Двоюродного брата Колюшку навестите. Надо и мне день отдохнуть. Не все мотаться по закоулкам порта, принимать рыбу, шить мешки… Ты и на счетах считай, и пол мой, и тару готовь, и дома детей накорми. Кто ее, проклятую, выдумал — войну?
— Войны вели еще дикие племена, — сказал Санька. — И даже съедали пленников. А потом рыцари, короли, императоры… Что же мы, так вчетвером и ввалимся? Да они взбесятся!
— Ты с Ильей к тете Ане пойди. И заодно к тете Саше. Квартиры — рядом. А Леша с Вовой — к тете Марусе.
Дети все ждали, не скажет ли она чего насчет Илюшкиного сумасшедшего решения не ехать в Казань, бросить университет, но мать словно и не слыхала тех шальных слов. Только видно было: ожесточилась враз.
— Слава богу, что у тебя не дюжина сестер, а лишь четыре! — сказал Алексей. — Еще счастье, что тетя Феня живет в Саратове. Бабушка нарожала, а мы навещай разных теток, дядей, двоюродных белоподкладочников и дурочек с косичками! По полу в сапогах не топай, рот ладошкой не вытирай, мясо руками не бери. А уж скука — помереть можно.
Мать заставила Володю натянуть какие-то особенно короткие штанишки и шерстяные чулки, матроску, видно для того и купленную, а ему все это была противно до ужаса, и когда, Алексей, посмотрев сбоку, презрительно фыркнул, Володя мигом сорвал с себя и чулки и матроску, облачился в привычные линялые штаны и суконную косоворотку.
— Неужто Илюшка не поедет учиться? — дорогой сказал Вова.
— Дурак он! — отрезал Алешка.
— Есть хотите? — спросила тетя Маруся. Она всегда встречала их как сирот из приюта.
Алеша с Володей переглянулись.
— Гуси, гуси… — начал Володя.
— Га-га-га, — откликнулся Алеша.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: