Джордж Грин - Страж

Оказавшись внутри жилища, охотники огляделись по сторонам и поняли, что находятся во дворце Сидхе. Окружавшие их стены ярко освещались факелами, свет которых отражался в тысячах висящих на стенах начищенных до блеска щитов, сделанных из редких металлов и покрытых гравировкой из удивительно сложных узоров, причем центр каждого из них был украшен огромным драгоценным камнем. Таких щитов и факелов было настолько много, что в зале, несмотря на темноту за окнами, было светло как днем.

Король и его люди повернулись к хозяину дворца, но старик исчез, а на его месте теперь стоял сам Луг, во всем великолепии своего облачения — точно в том же обличье, в котором он явился Дектере в башне. Воины опустились перед ним на колени, а Конор спросил, что их ожидает. Бог рассмеялся и взмахнул рукой, и тогда по очереди появились пятьдесят женщин, одна другой краше. Волосы каждой из них украшало лебединое перо совершенной формы. Впереди стояла Дектера с сияющим лицом, самая прелестная из всех, и видно было, что ее дитя уже скоро должно появиться на свет. Она обняла брата, сказав ему немало ласковых слов. В ту ночь состоялось такое пиршество, о котором Коналл упоминал потом каждый вечер до конца своих дней.

На следующий день Конор со своими воинами привезли Дектеру и ее спутниц в Имейн Мачу, и в ту же ночь она родила сына.

Повитуха Мораг негромко прочистила горло. Люди говорили разное, но неизвестно было, насколько этим разговорам следовало доверять. Коналл Галлоуглас был прославленным пьяницей и болтуном, и потом: как кто-нибудь мог узнать, что же на самом деле случилось в башне, если кроме Дектеры все спали, а сама она ничего не рассказывала? Мораг подоткнула одеяло, закутывая мать и дитя, и вдруг почувствовала, что очень устала. Она закончила свою работу. Опустившись на стул, Мораг закрыла глаза, зная, что проснется от малейшего шума, и почти мгновенно заснула.

Неизвестно, сколько она проспала, но казалось, что прошло лишь мгновение. Просыпаясь, Мораг уже знала, что ребенок не проронил ни звука. В комнате находился кто-то еще.

Она открыла глаза и увидела стоявшего рядом с кроватью Конора. Он смотрел на ребенка и улыбался. Мораг поднялась, положила руки на бедра и слегка поклонилась. Конор, продолжая улыбаться, смотрел на дитя, и его губы беззвучно прошептали: «Спасибо». Мораг почувствовала, что в ее присутствии больше не нуждаются, и направилась к двери. Закрывая ее за собой, она заглянула в комнату и увидела, что Конор сидит на кровати, наклонившись к сестре. Дектера уже не спала. Его голова лежала у нее на груди, а ее рука гладила его волосы.

На следующее утро Мораг пришла, чтобы позаботиться о младенце, но тот исчез. Дектера была в постели одна. Когда повитуха спросила, куда подевался ребенок, Дектера ответила: «Он в безопасности». На все расспросы она отвечала лишь утомленной улыбкой. Затем за спиной Мораг появился Конор и мягко, но настойчиво вывел ее из покоев. Когда она, запинаясь, выразила свое недоумение, он одним кивком головы дал понять, что вопрос не подлежит обсуждению.

Море выбросило меня на берег у стен Имейн Мачи через восемь лет после рождения Сетанты. Конор все еще был королем, а Дектера уже не жила в замке Суалдама. Хотя Суалдам и Дектера поженились после ее возвращения, теперь они редко виделись друг с другом. Наверное, река прошлого развела их по разным берегам, хотя никто толком не знал, что же тогда случилось в действительности. Дектера, может быть, и знала, но она хранила молчание.

А для меня жизнь начиналась заново. Я лежал на соломенном тюфяке, обессилевший, с трудом осознавая, где нахожусь. Моя голова была полна видений, часть из которых походила на реальные события, остальные же явно были кошмарами. Я вспоминал отца в окружении моих братьев.

Я звал их, но они только отворачивали равнодушные лица. Затем между нами появилась фигура одного из легионеров Тиберия, он принялся колоть их мечом, вонзая его в их беззащитные спины, а я мог лишь смотреть на это, не в силах даже пошевелиться.

Потом видения прекратились, туман в голове рассеялся и в образовавшуюся щель пролился медовый свет дня. Мне стало тепло и уютно. Даже не двигаясь, я знал, что лежу, укрытый звериными шкурами, раскинувшись на мягком соломенном тюфяке. Я почувствовал, что ужасно проголодался, и, хотя глаза мои все еще были закрыты, я ощущал, что кто-то движется рядом со мной.

Я надеялся, что этот «кто-то» не представляет опасности, поскольку сам я был совершенно беззащитным, при этом я рассчитывал, что «кто-то» окажется съедобным.

Я с трудом разлепил глаза и, с улыбкой глядя в потолок, некоторое время лежал неподвижно, наслаждаясь шумом дождя за окном. Я никогда еще не смотрел на потолок с таким уважением, осознавая, что это творение рук человека дарит мне тепло и уют. Наконец, вдоволь наглядевшись на это творение, я попытался перевернуться на бок и посмотреть по сторонам, но мышцы отказывались повиноваться, и попытка перевернуться не удалась. Тогда я сосредоточился на том, чтобы повернуть тело по частям, постепенно. Эти усилия оказались более успешными, хотя я ощущал сильную слабость и малейшее движение вызывало приступ тошноты.

Перед моим лицом появилась тонкая рука, откинувшая волосы с моего лба. От испуга мое сердце едва не остановилось, и, если бы не страшная слабость, я, наверное, подпрыгнул бы футов на десять и приземлился бы уже с обнаженным мечом, готовый ко всему. Однако, пребывая в весьма плачевном состоянии, я просто продолжал спокойно лежать. Тогда меня, вероятно, без труда могла бы прикончить пара новорожденных котят, а уж пытаться сопротивляться человеку казалось мне совершенно бессмысленной затеей.

Она наклонилась надо мной с молчаливой улыбкой и поправила одеяло. Темные волосы повисли прямо над моим лицом. Я ощутил запах ее кожи, смешанный с резким сладковатым ароматом очага и благоуханием свежеиспеченного хлеба. Женщина выпрямилась и посмотрела на меня. Наши взгляды встретились, и я пообещал себе, что обязательно поближе познакомлюсь с обладательницей этих темных лукавых глаз, когда буду чувствовать себя получше — лет этак через сто. Она улыбнулась и протянула мне кубок, и я с трудом сделал несколько глотков, проливая большую часть жидкости, не слишком приятной на вкус. Сделав еще пару глотков, я поперхнулся, и она забрала кубок, удовлетворенно хмыкнув. Потом она опустила мою голову на подушку, и почти сразу же в голове закружился то ли дым костра, то ли темные грозовые облака.

Следующие день и ночь пролетели очень быстро. Время от времени я просыпался и видел женщину, которая сидела подле меня или занималась своими делами рядом с моей постелью. Она приветствовала меня улыбкой, давала мне немного поесть, затем предлагала испить немного отвратительного пойла, после чего я снова засыпал. Какое-то время я спал крепким, здоровым сном, но потом приходили видения. Мне снились жестокие сражения, отвратительные оргии, яростные битвы и гнусные извращения в стиле Калигулы. Мое сознание переполняли кровавые сцены и звон клинков. Потом я просыпался, съедал предлагаемую мне пищу, пил горькое питье и на некоторое время погружался в спокойный сон, а потом его снова прерывали кошмарные видения.