Джордж Грин - Страж

Его открытое лицо озарилось радостной улыбкой.

Я ответил ему одобрительной усмешкой. Всегда следует поощрять даже самые малые открытия.

— Я обнаружил, что хорошее зрение помогает в очень многих вещах, — продолжил он.

Подготовка закончилась, и мы направились к травяному полю. Там уже собрались небольшими группами юноши. Они то и дело окликали Фердию. Я устроился на травяном холмике, а Фердия присоединился к кучке загорелых буянов, оживленно разговаривавших и жестикулировавших. Скиаты нигде не было видно.

— Можно я буду наблюдать вместе с вами? — услышал я вежливый голос.

Посмотрев вниз, я обнаружил рядом с собой маленького мальчика. Одна из его рук висела на грубой перевязи.

— Что с тобой случилось?

Он пожал плечами. Его неулыбчивое лицо напоминало одну из суровых статуй, которые римляне ставят перед своими общественными зданиями, чтобы поощрять гражданские добродетели.

— Я сломал ее.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Сильно болит?

Он опять передернул плечами и промолчал. Его поведение заставляло меня ощущать себя ребенком, в то же время казалось, что он — мужчина. Я спросил его о Скиате. Каменный профиль мальчика дрогнул, и он вытянул в сторону свою неповрежденную руку. Я посмотрел туда, куда он указал, и увидел женщину атлетического телосложения, идущую вдоль стены замка. Ее сопровождал Кухулин с клюшкой в руке и мешком за плечами. Они шли к нам молча, не глядя друг на друга.

— Она разрешила ему идти рядом с ней в первый же день! Но кто же он такой?

Я не ответил.

Скиата была такого же высокого роста, как и я, но шире в плечах. Толстая кожаная куртка прикрывала ее тело, которое было испещрено сотнями меток от ударов мечей; руки тоже сплошь были покрыты побелевшими шрамами. На голове у нее был плоский металлический шлем с тонкой стрелкой, прикрывающей нос, которую как бы продолжал глубокий рубец, идущий от края ноздри до подбородка. За спиной у нее торчали рукояти двух скрещенных мечей, острых как бритва. Во время сражения она вскидывала вверх и назад руки и мгновенно выхватывала из ножен оба клинка. Лезвия с лязгом сталкивались и летели вперед, а потом она бросалась в атаку, владея каждым из мечей так же ловко, как большинство мужчин орудуют одним. Поэтому оказаться перед ней в такой момент означало то же самое, что столкнуться с бешено вращающимся колесом, к ободу которого привязана целая дюжина клинков. Безусловно, Скиата была самой быстрой и сильной женщиной, которую мне доводилось встречать в своей жизни. Несомненно, ее вид мог устрашить кого угодно. Только Мейв, королева Коннота, возможно, была ей ровней. Все ученики Скиаты готовы были умереть ради того, чтобы заслужить хотя бы ничтожный знак ее одобрения. Конечно, она не была красавицей, а солнце и мечи соперников так разукрасили ее кожу, что она блестела, как полированная, тем более, что Скиата постоянно обильно смазывала кожу маслом, чтобы враги не могли ее схватить. На ее лице застыло выражение готовности к любым испытаниям. Она не боялась никого и ничего и никогда не улыбалась.

— Вот ваш новый товарищ, он пришел, чтобы остаться с нами, — сообщила она, указывая на Кухулина.

Ее голос был глубоким и резким, как звук воды, бьющейся о гальку. Однажды эфес меча ударил ее по горлу, повредив трахею. Секундой позже она убила нападавшего, который едва не остановил ее дыхание. Рану залечили, но проблемы с голосом остались. Она отступила назад, предоставляя новичку возможность самому представиться.

— Меня зовут Кухулин, и я прошу вашей защиты.

Похоже, все ждали, что скажет Фердия. Тот приветствовал Кухулина поднятием руки.

— Добро пожаловать, Кухулин. — Остальные молча слушали. — Я — Фердия. Ты под моей защитой. Надеюсь, мы станем друзьями. — Он показал своей палкой в направлении поля. — Ты играешь?

Это был риторический вопрос. Все парни играют в хоккей, одни лучше, другие хуже. Кроме того, — в руке Кухулин сжимал клюшку. Фердия предложил ему помериться с ним силами. Не исключено, что история с мостом задела его гордость, хотя внешне он казался совершенно невозмутимым.

— Конечно играю, — с готовностью сообщил Кухулин, бросая на землю свой мешок и перекладывая клюшку из левой руки в правую.

— Тогда мы, несомненно, станем друзьями! — воскликнул Фердия.

Я поймал себя на мысли, что мне все больше начинает нравиться этот рыжий, причем я не мог бы внятно объяснить, почему именно.

Фердия взял Кухулина за руку и потащил его к краю поля. Они оба подняли клюшки вверх, готовясь к подаче мяча.

Позади меня раздался скрипучий голос Скиаты. Она говорила на ходу, обходя меня. Было ясно, что она только что прибыла с тренировочной площадки. Я даже ощущал исходящий от нее запах свежего пота, а ее кожа, гладкая в тех местах, где не было шрамов, лоснилась от пота и была покрыта тонким налетом пыли.

— Я хочу извиниться в связи с тем, что Фердия забыл, как следует вести себя, — произнесла она, и ее голос в тихом и теплом воздухе разнесся над полем, достигая ушей юношей, находившихся на другом краю поля. — Даже в наших невежественных краях принято сначала предложить вновь прибывшему воду, чтобы он мог смыть с себя пыль, и пищу для утоления голода, прежде чем тащить его на игровое поле.

Ее взгляд, устремленный на Фердию, должен был выражать гнев, но Фердия в ответ только ухмыльнулся. Я понял, что он удостоился чести быть ее фаворитом, причем это вовсе не означало, что он мог рассчитывать на поблажки. Совсем наоборот: это подразумевало, что к нему предъявляются более высокие требования, чем к кому бы то ни было. Однако это также означало, что ей трудно было сердиться на него. В данном случае ее возмущение было вполне оправданным — Фердия позволил азарту побороть хорошие манеры. Он страдальчески посмотрел на Кухулина.

— Скиата права. Я забыл о правилах гостеприимства. Прошу тебя, пойдем, и я дам тебе воды и еды.

Кухулин взглянул сначала на него, в затем на Скиату.

— Вы проявили истинное великодушие, и я благодарен вам за это, — спокойно произнес он. — Однако, я не чувствую себя уставшим. Можем ли мы теперь начать игру?

Некоторое время царила тишина, вызванная неожиданностью, его слов, причем Скиата оценивающе смотрела на Кухулина, а оба юноши уставились друг на друга. Затем Фердия издал одобрительное рычание и дружески стукнул Кухулина по спине с такой силой, что тот потерял равновесие и полетел на траву. Он тут же вскочил, пробежал до середины поля и поднял мяч. Затем он отвел клюшку и одним ловким ударом послал мяч вертикально вверх. Тот взлетел и почти скрылся из виду, так что нам со Скиатой пришлось прищуриться, чтобы заметить его, а затем мяч упал точно на клюшку Кухулина. Он приметил высокого парня, прислонившегося к стойке ворот, находившихся на расстоянии примерно двух бросков копья. Кухулин снова нанес удар по мячу, но на этот раз параллельно земле, и попал прямо в ворота. Парень вытянул клюшку, чтобы помешать мячу пересечь линию ворот, однако сила удара заставила его выронить ее и вскрикнуть от удивления и боли.