Руне Улофсон - Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

Хардекнут никак не мог поверить, что это — правда. Но он сам встретился с гонцом, и тот заверил его, что король Харальд действительно скончался 17 марта 1040 года. Посольство Витана уже собиралось в поездку в Брюгге, где, как было известно, король Хардекнут находился у своей матери.

Прибыло посольство и предложило английскую корону. Предложение было принято. Кнютте послал домой за своими шестьюдесятью кораблями, и уже через три месяца сын и мать прибыли в Сэндвич.

Мужской монастырь под Лондоном, который носил имя святого Петра, основанный старым королем Эдгаром, в последние годы чаще всего называли Вестминстером. Как мы знаем, большая часть прилегающего королевского дворца сгорела совсем незадолго до смерти короля Кнута, но монастырская церковь уцелела. Теперь там похоронили короля Харальда, до того, как созвали Витан, чтобы «вновь избрать» Хардекнута в английские короли.

Сразу же после похорон Альфива собрала все свое имущество — прихватив еще немножко — и покинула Англию. Она легко могла себе представить, как обошлась бы с ней Эмма, останься она в стране и чтобы избежать этой встречи, отплыла из Йорка как раз перед самым возвращением Хардекнута. О том, куда она уехала, ходили различные слухи. Некоторые полагали, что она отправилась в Исландию, другие считали, что она подалась на Оркнейские острова. Как бы там ни было, а в Англии ее больше никогда не видели.

Магнус сын Олава рассказал Эмме, что дома в Норвегии уже ходит поговорка для обозначения всего, что пошло наперекосяк: «Это как во времена Альфивы». Эмму это безмерно забавляло. Но теперь, похоже, и Англия будет вспоминать «время Альфивы» с печалью, поскольку зима 1039–1040 годов выдалась необычайно холодной и суровой, а за ней последовала поздняя весна и сырое лето. А в результате наступила непомерная дороговизна, самая страшная с незапамятных времен. Эмма надеялась, что после коронации Кнютте 18 июня с погодой опять повезет, но, к сожалению, начало его правления ничем хорошим не ознаменовалось.

Ну да ладно, хорошо хоть, что англичане не из тех, кто склонен обвинять короля во всех бедах. Об Альфиве могли посудачить, а Харальд был как бы не в счет; он во всем ходил на поводу у матушки — ведь как-никак ему исполнилось всего двадцать два года, когда он умер. У Эммы были нехорошие предчувствия и насчет третьего сына короля Кнута, ее собственного Кнютте. Двое сыновей Кнута от Альфивы (если он и вправду был их отцом) уже умерли в молодые годы. Вот и Кнютте занемог во время своего долгого пребывания в Брюгге. Для Эммы было страшным ударом, когда она узнала, что у Кнютте падучая. Известия о здоровье Кнютте, которые она получала из Дании, были такими неясными, что она истолковала выражение «лежал больной» как описание похмелья. В отличие от своего отца Кнута, которого почти никогда не видели пьяным, Кнютте часто прикладывался к кружке.

Эмма пыталась бороться с плохими привычками сына, но тогда он уходил к своим людям в порт и пил с ними. Граф Бодуэн боялся, что десять команд с датских кораблей могут устроить попойку, и Эмме пришлось извиняться перед своим хозяином и благодетелем. Обидно! Они с графом утешали себя тем, что после смерти Харальда пройдет всего лишь несколько дней, и Брюгге избавится от докучных гостей.

То, что они пробыли там целых три месяца, в какой-то степени произошло по вине Эммы. Кнютте считал, что ему больше не надо так много кораблей и людей, с тех пор как единый Витан избрал его королем Англии, и ему не надо приходить в страну как завоевателю. Но Эмма считала, что предыдущие напасти научили ее мудрости, и хотела, чтобы ее сын был защищен от неприятных сюрпризов. Какой она была наивной, когда Этельреда призвали обратно и у Эдварда были все шансы наследовать трон, а затем Железнобокий поднял войска и взял власть — прямо у нее из-под носа!

К тому же Кнютте следует прибыть по меньшей мере с таким же внушительным войском, с каким прибыл его отец. Шестьдесят кораблей — по крайней мере! Эта демонстрация силы хорошенько попугает всех, кто расхваливал Харальда и еще не успел отвратить от него своего сердца. В конце концов мать и сын сошлись на шестидесяти двух кораблях. На каждом корабле на круг выходило около восьмидесяти пяти человек, значит, король, мирным путем приведенный к власти, прибывает в свою державу с более чем пятитысячным войском.

Но Эмма в своем рвении и Кнютте по своей молодости не подумали о том, что всех этих воинов надо разместить на ночлег и платить им жалование. Она также забыла, что Кнут постепенно ослабил мощь своей флотилии, покуда кораблей не осталось всего шестнадцать, среди которых — знаменитые «черные борзые», не подпускавшие пиратов к берегам Англии. Поскольку кораблей стало меньше, Кнут распустил дружинников и команду. Многие из них предпочли тогда остаться в Лондоне и заняться торговлей и морским делом. По иронии судьбы большая часть этих бывших сподвижников короля переметнулась к сторонникам Харальда…

Харальд пошел по стопам отца и по большей части сохранил отцовскую систему правления. Он также не выказал злобы своим старым противникам и не заменял людей Кнута своими фаворитами. Расправа с Альфредом была единственным исключением. В остальном никто не мог сказать, что он был особенно плохим королем — он был вообще никаким. Разве что довольно экономным правителем, который сохранил шестнадцать кораблей отца, не обременяя народ содержанием постоянного войска.

Поэтому правление Хардекнута началось хуже некуда: он был вынужден собирать дань — ни много ни мало двадцать одну тысячу фунтов. Она была как отголосок давних и страшных времен, когда платились «датские деньги», — с чем, казалось бы, покончено уже навеки!

Чтобы быстро собрать нужную сумму, Хардекнут перепрыгнул через всю административную цепочку, которую с таким трудом создал Кнут. Дружинникам ведь нужно было чем-то заниматься, не все же им пить с лондонскими шлюхами, и Хардекнут послал их по стране для сбора дани. Они и слушать ни о чем не желали, кроме сумм и ценностей, причитающихся с каждого города или деревни, и потому забирали их без лишних слов и особо не церемонясь. Обыкновенно говорили они только по-датски, отчего стычки с населением делались куда более жестокими. В Вустере жители просто-напросто убили проклятых сборщиков налогов.

Труднее всего было смириться с тем, что воины Кнютте предпочитали брать плату за год вперед, когда они состояли на службе не больше двух-трех месяцев. Но в этом Эмма была согласна с Хардекнутом: воины долго находились в состоянии готовности, и вопроса не могло быть о том, что она или Хардекнут не заплатят за это. Говоря по справедливости, Хардекнут должен собрать доходы за те пять лет, в течение которых он был лишен английского трона, имея на него законное право. И если теперь Англия опомнилась, это не повод для освобождения ее от расплаты за грехи, совершенные в прошлом!