Валентина Перельман - Сердце Льва

–

Я тоже.

–

Ну, тогда всё. Инцидент исчерпан.

–

Нет.

–

Твою мать!.. Ну? Шо ишо?

–

Нишо! Я ухожу. Так работать я не буду.

–

Стоп. Если мы теперь не заткнёмся оба, – будет беда.

Иди. Подумай. И я подумаю. Завтра суббота. Возьми подругу, а я Розу – посидим, потанцуем. Идёт?

–

Идёт. Только мне уже сейчас хочется напиться.

–

Перейди в соседний подъезд, зайди в свою хату и … хоть ужрись. Пока.

Вадим проводил взглядом Кроха, откинулся в кресле, закрыл глаза и постарался расслабиться. Через несколько секунд он потянулся к проекту, просмотрел его, кисло ухмыльнулся, прочитав рекомендации, весело пофыркал над «Особым мнением» Кроха, бросил бумаги на стол и растёр ладонями лицо:

–

Чёрт бы меня побрал!

–

Запоздал ты с этим предложением, – услышал он знакомый голос и посмотрел в сторону кресел с журнальным столиком возле бара. – Выпьешь? – спросил старый знакомый. Не дожидаясь ответа, он разлил в два бокала остатки коньяка, положил бутылку в мусорную корзину и подал бокал Вадиму: – Если ты сейчас заявишь, что тебя совесть мучит, я даже пить с тобой не буду. Просто повернусь и уйду.

–

Ну, а что, если не совесть?

–

Можно, конечно, свалить всё на совесть, поставить свечку святому бездельнику и начать делать ошибки. Знаешь, как кончают такие моралисты? Они либо подыхают, либо в подворотнях рассказывают, отпивая свою меру из горла, какие они были деловые, но совесть не позволила им стать богатыми.

–

Глупость. Это не для меня.

–

Умница. Тогда оставь совесть в покое и подумай.

–

Да о чём думать? Крох жмёт меня в коленках.

–

Во! В переводе на русский, это значит.

–

Что он меня отвлекает своими задачами, своими интересами. Как упёрся в эту мелкооптовую торговлю, так оторваться не может. Он прекрасно знает биржу. Но там нужно рисковать и всегда быть на стрёме. Правда, для этого нужно бросить всё. А у него тут налаженный механизм. Сам крутится. Только успевай смазывать.

–

Та-а-а-к. А на бирже?

–

Там можно потерять всё и сразу.

–

А здесь?

–

Здесь скучно.

–

И потому.

-

Я хочу туда, где надо шевелиться.

Я

здесь сдохну со скуки.

–

Так иди на свою биржу. Кто тебя держит?

–

Я хуже него разбираюсь в этом вечном движении.

–

Боишься?

–

Нет. Прицеливаюсь. Пока не получается.

–

А если Кроха возьмется и все профукает, ты ему простишь? Не кокетничай! Не простишь. Он это знает и не хочет тебя подводить. Умница.

–

Так что прикажешь? Сидеть в этом болоте?

–

Зачем? Прицеливайся дальше. А если он тебя отвлекает, – пусть берёт это болото с собой. Старого Лиса тоже отпусти в поход за гробом. Пусть своими проектами зарабатывает себе пулю в лоб. Тогда ты сможешь заняться своими интересами без оглядки.

–

Ты прав. Кроха надёжный. Жаль.

–

Вот. Пей и прицеливайся. Может, ещё всё так повернётся, что тебе некогда будет выпить. Так что пей, пока есть возможность.

–

Изыди, нечистая сила! – глядя в пустой бокал, заявил Вадим. Бокал наполнился хорошим коньяком.

Этот понедельник начался в субботу. В ресторане после закуски и пары бокалов сухого вина женщины решили привести себя в порядок. Оставшись наедине, Вадим и Кроха быстро договорились, понимая друг друга с полуслова.

В понедельник Морозов, приняв беспечную барскую позу, сидел напротив Вадима.

–

Я прочёл проект, который Вы подготовили. Наша фирма подобными делами заниматься не будет, – спокойным, но решительным тоном начал деловую тему встречи Вадим.

–

Слушай! – тоном сытого кота ответил Морозов. – Ты посмотри на результаты. Тут такая прибыль и практически нулевые расходы.

–

Так не бывает. Это кидаловка, и я могу доказать, – монотонно продолжил Вадим. – Вы уговорили Кроха умышленно сгладить конфликтные моменты. И оба решили меня подставить. Спасибо за сотрудничество. Всё. Ни с одним из вас я не желаю больше быть компаньоном.

–

Вадим, ты что? Мы вместе начинали. Мы с тобой учредили эту фирму, – Морозов ещё не осознал происходящего. – Ты способен всё это бросить?

-

Нет. Я продаю свою долю, – бесстрастно ответил Вадим.

–

Так, значит, мы остаёмся с Крохой, – решил уточнить ситуацию «партнёр».

–

Нет. Кроха тоже не желает работать у Вас, – уперев взгляд в лежащие перед ним бумаги, продолжил хозяин кабинета.

–

Тогда я остаюсь в фирме один? – почувствовал возможность удачного исхода автор проекта.

–

Нет. Фирма не только Ваша. У неё хороший имидж, прекрасная клиентура, надёжные связи. Этот капитал создал я и хочу получить должную цену. Если Вы останетесь в фирме, мою долю никто не купит.

–

Я куплю.

–

У Вас денег не хватит, потому что я Вам её не продам.

–

Тебе не всё равно, кто заплатит? – возмутился Морозов. – Или мои деньги плохо пахнут?

–

Да. Ты кидала, – резко поднял взгляд Вадим. – А люди, чьи интересы завязаны на работе фирмы, мне доверяют, – Вадим спокойно разглядывал свои сцепленные, лежащие на столе кисти рук. – Это доверие и есть мой основной капитал. Вы их кинете, и они перестанут мне доверять. А я на пенсию пока не собираюсь. Мне с этими людьми ещё придётся сотрудничать.

–

Так что ты предлагаешь?

–

Мы продадим нашу фирму и с этим капиталом начнём новую деятельность.

–

И кому ты собираешься продать?

–

Тем, кому я смогу доверять.

–

А где гарантия, что я получу реальную цену?

–

Выясните все свои вопросы с бухгалтером: проверьте наличие капитала, прибыли; оцените динамику роста; прикиньте долю своего участия; сформируйте цену, – методично разъяснил экономист. – Поговорим.

–

Значит, другого решения нет? – злобный и растерянный взгляд партийца забегал по комнате.

–

Нет.

–

Я подумаю.

–

До встречи.

Через неделю табличка «Генеральный директор» переехала на дверь кабинета Кроха – Кирилла Владимировича

Прохорова, который выкупил долю Морозова. На кабинете Вадима появилась табличка: «Розалия Ефимовна Фин– кельштейн, коммерческий директор».

–

Чёртов дьявол! – хохотала Рита. -Дьявольский сатана! Сатанинский сатир!.. – она продолжала упражняться в словесных экзерцициях и заливаться смехом. – Змий– искуситель. Извивается, изощряется в поисках путей укрепления своей власти над людьми. А Создатель только посмеивается…

–

Над кем смеётесь? – раздался чёткий вопрос с интонацией сожаления. – Надо мной смеётесь? – Зловеще прозвучал следующий вопрос, и свечи, составляющие дизайн гостиной, загорелись в то же мгновение, как потухли торшер и настольная лампа. Сменившееся освещение придало пространству комнаты кулуарный характер: в каждом углу горел свой фитиль, свой огонь вдохновенья, своё восприятие событий. В воздухе запахло ароматами воска. Чёрные угли в камине засветились жёлто-красным огнём. Спинка кресла– качалки стала раскачиваться в такт звучащему голосу.