Джалол Икрами - Поверженный

Все беседы и обсуждения будем вести здесь. Но я считаю необходимым предупредить вас, чтобы вы были осторожны.

Скажу вам откровенно, состояние моих львят не очень хорошее. Длительные походы, бои, усталость, голод и беспросветность угнетают их. Боюсь, как бы они не восстали против меня! Вы должны поговорить с ними, сообщить им радостные новости, ободрить их, поселить в их сердцах надежду. Начинайте это делать уже там, внизу, давайте побольше обещаний, говорите, что день победы близок…

Посылаю за вами одного из своих самых ловких, умеющих лазать по горам воинов. Хотя подняться сюда нелегко, вы не бойтесь. Мухаммед Ер знает свое дело, он доставит вас в целости и сохранности, не то я ему голову отрублю. Достойный человек и Закирбай, но на всякий случай не слишком раскрывайте ему наши секреты. Сейчас никому нельзя верить. Если сможете, возьмите с собой сахару и сластей. Продукты за большие деньги доставляет нам сюда Закирбай. Хорошо, что я захватил с собой из Бухары немного денег! Надеюсь, у вас тоже есть деньги? Ну, пока будьте здоровы, с нетерпением вас ожидаю. Ваш друг и покорный слуга.

Прочитав письмо, Низамиддин расстроился, страх овладел им с новой силой. Он понял, что Асад уже не тот лев, каким он знал его раньше, неудачи и лишения ослабили его. Теперь он нуждается в лишней головке сахара, просит его достать. О боже! И этот человек, который своим взглядом мог сразить леопарда, теперь стал слезливым, словно побирающийся ученик медресе, написал такое жалкое письмо, не мог даже солгать, чтобы скрыть неблагополучие в своем лагере. Какие черные дни! Какой поворот судьбы!

Зачем же ему, Низамиддину, идти к Асаду Махсуму? Одним едоком будет больше в лагере голодных.

Нет, уж лучше я отсюда прямо отправлюсь в Самарканд. Неужели не смогу прожить там какое-то время, изменить имя, не выдавать своего прошлого, своего высокого чина?.. Зачем мне лезть в пасть дракона? Скитаться по полям или лазать по горам? Как говорит Закирбай, с русскими воевать трудно… Не надо верить пустым обещаниям, ждать, что придет Энвер-паша и совершит чудо!..

— Мы решили сегодня же ночью доставить вас наверх, — сказал посланец Асада, прерывая размышления Низамиддина.

— Как? Кто решил? — спросил Низамиддин, не поняв. Мухаммед Ер, человек от Асада Махсума, удивился и посмотрел на Закирбая. Опытный и наблюдательный Закирбай сразу понял, что письмо Асада не понравилось гостю, и, помедлив, ответил:

— Ребята хотят сегодня ночью отвести вас к Асаду. Но я вижу, вас утомила дорога. Отложим это на следующую ночь. Во-первых, вам надо отдохнуть как следует перед трудным подъемом, во-вторых, пусть ребята хорошенько обследуют местность, убедятся, что все спокойно вокруг. Что ни говори, а подняться на вершину, обвязавшись веревкой, не так-то легко!

— Обвязавшись веревкой? — удивился Низамиддин.

— А как же иначе? — сказал Закирбай. — Ведь я вам все время об этом твержу. Мы подтаскиваем провизию, овес и клевер к пещере под горой, даем сигнал, высекая огонь из кремня, условным криком вызываем людей Асада.

Нас ждут, спускают сверху веревку. Мы обвязываем веревкой мешки и снопы, подаем сигнал, они тянут веревку наверх. Бог даст, так и вас обвяжем и подымем.

— А вдруг веревка оборвется?

— Не оборвется, — сказал Мухаммед Ер. — Я уже два раза сам подымался и спускался на ней. Нужно только немного смелости и ловкости!

— Нет! — решительно сказал Низамиддин. — Я так не хочу. Нужно поискать другой путь. Неужели вы, местные жители, каждый день бродя по горам на охоте или собирая ревень, не можете найти более безопасный путь?

— Другого пути нет! — отрезал Закирбай. — Раз нужно, вы подниметесь на гору и по веревке!

— Хорошо, хоть этот путь есть, а то наши люди там с голоду бы умерли, — сказал Мухаммед Ер. — Слава богу, что большевики не знают об этой дороге!

— Недаром эту гору называют Санг Кала [1] Санг Кала — букв.: каменная крепость, замок, укрепление , — сказал Закирбай. — Кто туда поднимется, будет спасен, надо только охранять единственную узкую тропу наверх, и ничто живое не сможет добраться. Сам бог создал эту крепость, и она много раз спасала мусульман от натиска неверных. Много раз разбитые, измученные отряды находили прибежище в Санг Кале, там отдыхали, залечивали раны и, восстановив силы, скатывались вниз, как огненный сель, на головы врагов… И ваш отряд, даст бог, когда-нибудь покатится вниз, сметая врагов со своего пути!

Низамиддин слушал Закирбая, не вникая в смысл его слов, — мысли его были далеко. Узнав про веревочный путь, он внутренне весь задрожал и сказал себе, что ни за что — ни по веревке, ни другим путем — не пойдет к Асаду Махсуму. Он оттянет отправку на два-три дня, уговорит кого-нибудь, чтоб его проводили в Самарканд. Если пообещать Закирбаю много денег, он все устроит… Машинально он повторил вслед за Закирбаем:

— Да, покатимся вниз. Но неужели красные не могут дознаться про этот ваш веревочный путь и по нему взобраться в лагерь?

— Если узнают, конечно, доставят нам много хлопот. Но мы осторожны.

— Да, надо быть осторожными, — сказал Низамиддин. — Мы еще подумаем, как мне туда добраться. Конечно, лучше было бы подняться на коне, а не по веревке, как канатоходец…

Закирбай промолчал.

Поужинали — поели шурпу, выпили зеленого чая. Закирбай и его сын приготовили гостям постели и ушли. Посланец Асада снял сапоги, разделся, лег и, растянувшись, вздохнул свободно.

— Слава господу богу! — выговорил он. — Хорошо лечь в мягкую постель, увидеть над головой потолок мирного дома! Сколько уж дней камень служил мне подушкой, трава и солома — постелью, а пищей — вода и пустая похлебка без мяса!..

— Такова война, такова участь беглецов… — сказал Низамиддин и, подумав, спросил: — А что говорят львята? Выражают недовольство?

— Еще как! Некоторые даже попытались взбунтоваться против Асада Махсума…

— А Махсум?

— Что Махсум? Он их всех расстрелял. Потом начались побеги. Чуть не пятьдесят человек убежали… Сейчас Махсум сам не спит и нам покоя не дает.

— Такой нервный стал?

— Нервный?! Как масло каленое! Искры довольно, чтобы вспыхнул.

— Бедный Махсум, бедный Махсум! — проговорил Низамиддин и больше ни о чем не спрашивал.

Усталый Мухаммед Ер тут же захрапел. Но Низамиддин уснуть не мог, страшные мысли овладели им.

Он говорил бедный Махсум, а сам был в худшем положении. Он не знал, что ему делать, куда податься, что придумать. В Бухаре он был в такой панике, что ничего не соображал, не было времени сесть и все обдумать как следует. Его судьбой, его жизнью распоряжались другие, и он без сопротивления выполнил их приказ и отправился к Асаду Махсуму. Но он не мог тогда представить себе, до какой степени положение Асада было гиблым. Он думал, что Асад создаст ему сносные условия жизни, хоть и не такие, как в саду Дилькушо, что он приготовит для него отдельный дом, слугу, повара… Но вот, оказывается, вместо подушки — горный камень, а пища — вода и постная похлебка!