Джалол Икрами - Дочь огня

Гани-джан бай улыбнулся, сделал над собой усилие и заговорил, хотя ему, по-видимому, это было трудно: голос тихий, усталый, губы от жара запеклись, потрескались.

— Знал бы я, что из-за вас на меня нападут, вооружился бы.

— Почему это из-за меня? Глаза бая лукаво блеснули.

— А из-за кого же? Только поклонники невесты нападают в ночь свадьбы на жениха.

Магфират кисло улыбнулась и поцеловала мужа в лоб.

— Вот вы какой, даже болезнь не мешает вам шутить!

— Я не шучу, а горжусь тем, что отвоевал вас у своих соперников, пролил кровь за вас. А вы гордитесь, ведь это я из-за любви к вам чуть не пал жертвой…

— За меня уже была принесена жертва, довольно! Магфират горделиво подняла голову.

— Ну, пьянчуга Саиб не в счет! Он недостоин этого!

— Нет, не он! Дилором-каниз. Бай чуть не вскочил.

— Что? Дилором-каниз?

— Да, да, — ответила Магфират, придерживая его за плечо. — Что с вами? Успокойтесь? Ну умерла старая рабыня, пусть ее!

— Когда умерла? Отчего? Магфират беззаботно ответила:

— Как раз в ночь свадьбы и умерла. Больше я ничего не знаю…

— А Фируза? — вырвалось у бая. Но он тут же понял свою оплошность и заговорил о другом. — Абдулла просил домик старухи, обещал кому-то…

Магфират промолчала, обмахиваясь веером. В комнату вошла служанка и расстелила скатерть.

— Уж какой я вам куриный суп сварила!.. От одного запаха слюнки потекут, — сказала она баю. — Сам лекарь-индус попробовал, очень ему понравился.

Бай кивнул головой, — подавай, мол, — а когда служанка уже выходила из комнаты, подозвал ее к себе и спросил:

— Что, тетушка Дилором скончалась?

— Да… Бедняжка померла. Похоронили с почетом. На похороны народу собралось!.. Говорят, перед мечетью вся площадь была запружена.

— А где ее внучка Фируза? — нетерпеливо спросил бай, понизив голос.

— Пропала, исчезла неизвестно куда. — Служанка словно и забыла о супе. — Все оплакивают старуху, а тут новая напасть — одинокую, бездомную сиротку жалко. Аксакал хлопочет, разыскивает Фирузу. Хочет под свою опеку взять. Да вот никак не найдет.

— А что с домом?

— Стоит на месте.

Видно, соседи зажигают там свечи.

— Прикажи Асо сегодня же пойти и повесить замок на воротах. Как вернется Абдулла из Гиждувана, пусть отдаст ему ключ.

— Все скажу, хозяин!

Служанка вышла. Магфират взяла бутылочку с лекарством, стоявшую у изголовья бая, налила в пиалу и дала ему выпить, приподняв голову с подушки.

— Выпьете вина? — спросила она.

— Дайте.

Магфират принесла четырехгранную бутылку, налила вина в две пиалы, одну подала баю, другую выпила сама.

— Уф-ф! — воскликнула она, поморщившись. — Настоящая отрава! Хоть и приготовленное недавно домашним способом, вино было довольно крепкое.

— Зато лечит…

Слова лекаря приободрили бая, он поверил в скорое выздоровление и повеселел. Но сейчас хорошее настроение было испорчено. Глядя со стороны, можно было подумать, что бай огорчен смертью старой преданной служанки, но в действительности его совсем не трогала ее смерть, она лишь развязала ему руки, чтобы завладеть Фирузой.

Спрашивается, почему же бай при жизни старухи не удовлетворил своего желания? Да потому, что Фируза была еще слишком мала, к тому же он не решался ссориться с Дилором, даже стеснялся ее. Он был уверен, что старуха скоро умрет и Фируза в конце концов достанется ему. И вдруг такая неожиданность. А при Магфират нельзя и слова лишнего сказать! Он потому и попросил вина, чтобы хоть немного отвлечься.

Но тут ему помешали. Только он собрался снова выпить с Магфират, как в комнату вошла старшая жена с тарелкой винограда.

— Здравствуйте! — сказала она. — Слава богу, чтоб не сглазить, уже можете сидеть!

Магфират схватила бутылку с вином и выскочила в соседнюю комнату. Но старшая жена и не посмотрела в ее сторону. Она поставила виноград на скатерть и присела.

— Это из сада селения Кулба, хочу вас угостить. Сегодня лучше себя чувствуете? Что говорит лекарь?

Вошла служанка, неся на подносе две миски супа и тарелку с курицей. Магфират вернулась, принялась ломать на мелкие кусочки лепешку и бросать баю в суп.

— Вы передали все, что я велел? — спросил бай служанку.

— Передала, — сказала она и поспешила уйти за супом для старшей жены.

Та ворчала:

— Абдуллы все нет, слуги распустились, своевольничают… Один Асо что-то делает.

Магфират стукнула ложкой о тарелку и бросила есть, сверля глазами соперницу.

— Странный вы человек, госпожа! Не даете больному даже ложку супа проглотить. Завели разговор об Абдулле, только голову ему забиваете!

Бай любит знать, что делается в доме, это его успокаивает. Я-то хорошо изучила его характер, милая! А вы, пока все о нем узнаете, не один иуд соли съедите…

Вот вы свои знания и держите при себе, — отрезала Магфират в комнате распоряжаюсь я. Старшая жена не отступала:

— Эта комната и моя тоже!

— Чепуха!

— Ты сама — чепуха!

— Хватит! — осадил женщин бай и откинулся на подушку.

Он был бледен и дрожал от гнева. Слишком сильное в этот день постигло его разочарование.

Вечерело. Совершив предзакатный намаз, жители квартала выходили из мечети. Вдруг задул сильный ветер, поднимая столбы пыли. С треском раскрылись двери мечети, и коврики, расстеленные для намаза, разлетелись во все стороны.

Аксакал Нусратулло, не выдержав натиска ветра, остановился у дверей мечети, пыль забивала рот и нос, еле отдышавшись, он крикнул имаму и суфи, чтобы его догнали, а сам мелкой рысью побежал домой.

Вскоре улица опустела, стало совсем темно.

Знойные ветры в Бухаре — их называют тафбод — налетают большей частью летом и приносят немало неприятностей. Особенный вред причиняют они цветам и фруктовым деревьям. Бухарцы считали, что и малярия, которой болело большинство населения, тоже возникала из-за этого ветра, в такие дни люди боялись выйти на улицу.

Но Асо в этот вечер такая погода была на руку. Никем не замеченный, он тихонько отправился к домику Дилором.

Ворота оказались запертыми изнутри. Значит, их заперли соседи, — подумал он и постучался к ним. Открыла ему дочь ткача Гуломали. Девочка узнала его, вежливо поздоровалась, и, когда он попросил отпереть ворота соседнего дома, она тут же прошла через калиточку, соединявшую оба дворика, и впустила его.

Двор освещала тусклая коптилка. Комната и кухня остались в полутьме. Давящую тишину вокруг не нарушал даже ветер, свирепствовавший на улице: домик был защищен от него более высокими строениями, во двор залетали только пыль и солома с крыш. Грусть и тоску навевал этот опустевший мрачный уголок.

Девочку позвала мать. Асо отпустил ее кивком головы, а сам остановился на пороге полуоткрытой двери, ведущей в дом. Еще так недавно его здесь встречала Фируза. Открыв ворота, она весело вскрикивала: Милый братец… Какая радость играла на ее лице, как сверкали ее чудесные глаза! Она громко смеялась, потом, вдруг застеснявшись, убегала с криком: Бабушка, братец!.. — тут же возвращалась и, схватив его за руку, уводила в дом.