Джалол Икрами - Двенадцать ворот Бухары

Пришлось Аббасу примириться с этим, он понимал, что такое серьезное дело не может решиться без ведома главы семьи. Выхода нет, утешало лишь то, что мать Нозгуль дала согласие, на нее возлагал он все свои надежды и с нетерпением ждал появления Наима.

И вот Наим приехал. Он привез в свой кишлак награбленное добро. Жена рассказала ему о сватовстве Аббаса, присовокупив:

— Юноша хороший, добрый, живет с матерью в Зираабаде… А тетка его — наша соседка. Хорошие люди… Лучших не найдем. Дочь наша подросла, пора устраивать свадебный пир…

— Ну и хорошо! Если он тебе нравится, я не возражаю…

Жену его эти слова обрадовали, довольная улыбка скользнула по ее губам, а Наим продолжал:

— Но для начала я должен его испытать.

— Что там испытывать? — удивилась женщина. — Все ясно.

Он племянник Зейнаб-биби, все о нем известно… Работает в мастерской на станции Каган, хорошо зарабатывает, его все уважают…

— Что бы там ни было, я должен его испытать, — оборвал ее Наим и ушел.

На следующий день Аббас пришел к своей тетке. Ему тут же сообщили об условии, поставленном будущим тестем. Подтвердила это и Нозгуль, встретившаяся с Аббасом в запущенной части сада за их домом.

— Как же будут испытывать меня? — в крайнем изумлении спросил юноша.

— Не знаю… — Нозгуль печально опустила голову. — У моего отца тяжелый характер… Раз что сказал — непременно сделает. Бедная мама! Уж как она его отговаривала, а он стоял на своем — испытаю, мол, и все!

— Хорошо, пусть испытывает, а ты не горюй, милая!.. Я не боюсь никаких испытаний. Только бы поскорее!.. А там пусть дает согласие — и будет наша свадьба.

Нозгуль смущенно потупилась, отвела глаза, покраснела…

Аббасу вдруг припомнились слова одного друга: «Всегда рядом с нежной красавицей появляется уродливый злой дух». Он прав, хорошо бы, если бы Нозгуль была дочерью другого человека, не такого свирепого… Но нет — у розы есть шипы, у меда — пчелы… Чтобы достичь желанной цели, нужно пройти над пропастью…

«Почему сладкому всегда сопутствует горькое? Почему на пути к соединению двух любящих сердец так много препятствий? Какое испытание уготовано мне?» — думал Аббас про себя, а свою любимую он старался утешить, как только мог. Пришла пора расстаться. Они стояли лицом к лицу, не отрывая глаз друг от друга, крепко держась за руки, и тяжко вздыхали. Он не дерзнул поцеловать даже кончики ее пальцев. По Нозгуль казалось, что она самая храбрая девушка на свете. Кто бы еще решился оставаться так долго без паранджи наедине со своим мюбимым?! Она даже бранила себя за это, но, расставшись с Аббасом, трько думала о том, как быстро пролетело свидание. Вспоминая о любимом, она целовала свои руки, сохранившие тепло его ладоней, и плакала, плакала… Она бы сама не могла объяснить, почему плачет… Чтобы скрыть слезы, она с головой укрылась одеялом. Чуткая сердцем мам» все видела, все понимала, глубоко сочувствовала любимой дочери. По утешить ее не могла.

Наим Перец приехал домой через неделю и сказал, чтобы позвали Аббпсн. Тот не заставил себя долго ждать, попросил, чтобы его отпустили ни день с работы, принарядился и вместе с матерью явился в кишлак Кули Химок

Как хорошо, что вы поспешили! — радостно воскликнула тетя. — Наимбай ждет не дождется…

Пришел человек и пригласил Аббаса к Наиму в дом. Теряясь и дшадках, смущаясь, последовал юноша за посланцем. Его привели в мехманхану, в которой накануне революции провел ночь Асад Махсум и рассказал Наиму, что готовится переворот.

Убогая когда-то комната теперь была великолепно убрана. Пол покрыт красными кизылаякскими коврами, в нишах — кашгарская фарфоровая посуда; стены были увешаны разного рода оружием.

В глубине комнаты, на разостланных в несколько рядов одеялах, сидел Наим с двумя дружками и пил вино. Он приветливо встретил Аббаса, поблагодарил за приход и отечески обнял его. Аббаса такая встреча сразу успокоила. Наим между тем налил в пиалу вина и протянул молодому гостю.

— Я не привык к этому, — отказался Аббас, не выпивший в жизни и капли спиртного.

— Это ты хорошо делаешь, — одобрил Наим. — Сам я хоть и пью, но пьющих не люблю. Да, да, ты хорошо делаешь! Раз не привык, не пей! Надо уметь пить, а это не каждому дано. Многие пьют и себя же позорят. А вот я… Ну, да что там говорить, раз уж я налил тебе, давай выпей, хотя бы одну пиалу!..

Аббас был совсем сбит с толку, а дружки Наима стали его уговаривать: «Возьмите же, выпейте». Тут Аббас и подумал, что нужно пойти на это ради Нозгуль — понравиться ее отцу, принять из его рук угощение. И он выпил.

— Молодец! — воскликнул Наим, улыбнувшись, отчего его страшное лицо стало еще страшней. — Скоро, если уж так суждено и ангелы скажут «аминь», ты станешь моим зятем. Будешь мне за сына… А потому, что бы я ни велел сделать, соглашайся. Вреда от этого не будет. Согласен?

— Согласен!

Наим дал знак своим дружкам, и они под разными предлогами вышли. Наим и Аббас остались вдвоем.

— Я очень рад, что ты посватался к Нозгуль, — сказал Наим, выпив еще одну пиалу. — Я хорошо знаю твою тетю, да и сам ты наш земляк, из нашей округи. Толковый джигит, деловой. Я согласен, чтобы ты был моим зятем. Согласен! Но есть одно условие.

— Я готов, если только сумею, — скромно сказал Аббас.

— Дело легкое, пустячное, сможешь!

Наим встал, заглянул в переднюю, во двор, словно опасался, что кто-нибудь может услышать. Убедившись, что никого нет, он сел на свое место и спросил:

— Ты из кишлака Зираабад?

— Да.

— Есть там у вас человек по имени Гани-охотник. Ты его знаешь?

— Знаю… сейчас он начальник милиции в Пролетарабаде.

— Да, мне это известно! У него хороший конь, правда?

— Да, — сказал Аббас, все больше недоумевая, что нужно Наиму от Гани. — Да, этот конь славится у нас.

— Вот, вот! Я и хочу получить его!

Странно, подумал Аббас, какое отношение все это имеет к испытанию, ради которого он сюда пришел?

— О нет, он не продаст коня.

— Это я хорошо знаю. Если бы можно было купить, я бы все заложил — и дом, и халат, мешка золота бы не пожалел за этого коня. Но он, негодяй, не продает, далеко от него не отходит… А, черт! Остается лишь одно… Ты догадываешься?

Аббас от изумления не мог вымолвить ни слова.

— Отобрать! — воскликнул Наим, осклабившись.

— Как?

— То-то и оно — как! Слушай меня внимательно, — поучительным тоном заговорил Наим. — Ты спрашиваешь, как… А так, что… Гани вооружен, вооружены и его люди, он смелый, сильный человек, стреляет без промаха. Словом, его голыми руками не возьмешь. Я со своими помощниками открыто напасть не решусь. Может начаться перестрелка, и дело провалится. Значит, надо пойти на хитрость, действовать осторожно…