Лев Демин - Каторжник император. Беньовский

Компаньоны стали высказываться. Допустим, граф рассказал правду и он в самом деле влиятельная фигура на Мадагаскаре. Каков прок от его влияния компании? Какую пользу смогут извлечь компаньоны из того, что он, граф Беньовский, носит огромную бляху и труднопроизносимый титул, который переводится как «император Мадагаскара»? Не пора ли выработать стратегию, которой должна следовать компания после того, как распродаст запасы своих товаров? На этот счёт компаньоны придерживались разных точек зрения. Американцы склонялись к тому, что наиболее прибыльным делом была бы работорговля. Некоторые англичане и французы предпочитали закупки тропических продуктов.

— Я выслушал вас, господа, — сказал под конец Беньовский. — Мы слишком долго заседали и устали. Поговорим о стратегии на свежую голову. Впереди у нас ещё много дней пути. А тем временем подумайте, чем я, Ампансакабе Мадагаскара, мог бы быть вам полезен.

На этом и разошлись.

Морис Август размышлял над тем, какое впечатление его признание произвело на концессионеров. Кажется, не очень-то ему поверили. Ведь и в самом деле в его рассказе много передержек. На тот кабар, состоявшийся 17 августа 1776 года в районе расположения экспедиционного корпуса, собралось не 62 вождя племён, а от силы два-три десятка старост соседних поселений. И они никак не могли представлять не только весь остров, но и более или менее его значительную часть. Какой смысл вкладывали старосты, узрев в руках Беньовского поддельный медальон и услышав фантастический рассказ о его якобы царственном происхождении, в пышный титул Ампансакабе, которым наделили Мориса Августа? Приходилось признать, что никакой реальной власти и тем более территорий исторический этот титул ему не давал. Не было ли слово «Ампансакабе» лишь почётным титулом, высокопарной формой обращения к обладателю медальона с царственной эмблемой? Ведь подобные формы обращения широко распространены на Востоке.

Зачем же Морис Август Беньовский вводил в заблуждение своих партнёров и знакомил их с фальшивым, якобы королевским медальоном, фальшивыми протоколами кабара, составленными задним числом им же самим? Отчасти из-за авантюрного склада своего характера и непомерного тщеславия. Он стремился произвести впечатление на партнёров, не очень-то признававших его лидерства, и добиться такого лидерства, добиться любой ценой.

Убеждая компаньонов в том, что он, Морис Август Беньовский, признан малагасийскими вождями верховным правителем острова, авантюрист умалчивал о своём якобы царственном происхождении по женской линии. Эта фантастическая версия, в которую ещё могли поверить малагасийцы, вряд ли показалась бы серьёзной и убедительной американским, английским, французским дельцам.

А компаньоны шушукались, переговаривались за спиной Беньовского. Спрашивали друг у друга: а кто, собственно говоря, этот человек, называющий себя графом? Беззастенчивый авантюрист или удачливый баловень судьбы? Рассказ Мориса Августа о том, как малагасийские вожди признали его своим верховным правителем, вызывал сомнения. Кто-то из акционеров припомнил злополучную историю с фиумской фирмой, возглавлявшейся Беньовским. О ней писали некоторые газеты Англии и Франции. По мнению акционеров, поступки Мориса Августа Беньовского поражали отсутствием всякой логики. Если он действительно был властелином Мадагаскара и владельцем крупных земельных угодий на этом острове, стоило ли ему создавать в Фиуме мелкую торговую компанию, которая рассыпалась словно карточный домик после первых же неудач?

— Я вам говорю, господа, и буду повторять: этот граф, если он действительно граф, авантюрист и мошенник! — запальчиво воскликнул Колеруа.

— Не горячитесь, майор, — успокаивал его Пети. — В этом ещё надо убедиться.

— И убедимся.

Беньовский улавливал настороженную атмосферу на корабле, обрывки многозначительных недобрых фраз у себя за спиной, косые, недоброжелательные взгляды компаньонов. Он принял решение, что его защитной реакцией в подобной атмосфере должны служить невозмутимая выдержка, самоуверенность, начальственный тон, подобающий властелину огромного острова, и, конечно, меры самозащиты. Из каюты он выходил только в сопровождении Ивана Уфтюжанинова, слуги и телохранителя, а иногда и четырёх вооружённых слуг-гессенцев.

На очередном совещании в салоне корабля компаньоны обсуждали дальнейшую стратегию компании. Американцы всячески доказывали выгоду работорговли, которая принесла бы немалые прибыли. Спрос на африканских рабов на плантациях Юга Соединённых Штатов всегда велик.

— Что вы думаете на этот счёт? — спросил в упор Беньовского Колеруа.

— Что я думаю? Если работорговля столь прибыльна, как вы утверждаете, почему бы ею не заняться всерьёз? Но с некоторыми обстоятельствами мы всё же должны будем посчитаться.

— С какими ещё обстоятельствами?

— С чувствами малагасийских вождей. Они будут нашими компаньонами и союзниками. Вряд ли им придётся по душе, если мы станем обращать в рабство их подданных.

— Ненужные сантименты, граф.

— Дело не в сантиментах, дорогой Колеруа, а в практической целесообразности. Вам не доводилось бывать на Мадагаскаре, а я провёл среди малагасийцев немалый срок. Это народ малорослый. По физической силе и выносливости малагасиец намного уступает рослому чёрному африканцу.

— Выходит, предпочтительнее закупать чернокожих?

— Об этом я и толкую. Некоторые из вождей владеют африканскими невольниками. По сведениям, которыми я располагаю, на западном побережье острова проживает немало выходцев с материка. Так что не исключаю возможности приобретения прибыльного товара и непосредственно на Мадагаскаре. Если возникнет необходимость, совершим рейд и к африканскому берегу.

Пояснения Беньовского удовлетворили американцев. А Морис Август подытожил:

— Наша первейшая задача, господа, распродать по приезде на Мадагаскар все наши товары. А там посмотрим, что предложат нам малагасийцы.

— А что они могут нам предложить? — спросил один из англичан.

— Многое, господа. Рис, кофейные зёрна, ценные породы древесины, изделия местных ювелиров, кожу крокодила.

— Подумаешь, рис, дерево... Рабы — товар более прибыльный, — настаивал на своём Колеруа.

— Одно другого не исключает. Доберёмся до цели нашего путешествия, ознакомимся с местным рынком и сделаем окончательный выбор.

— Всё-таки рабы самый прибыльный товар, — упрямо твердил Колеруа.

Опять разгорелся яростный спор. Американцы выступали за работорговлю, англичане и французы проявляли осторожность и соглашались с Беньовским. Надо ознакомиться с местным рынком, посмотреть, что могут предложить малагасийцы, и взвесить все варианты.