Лев Демин - Каторжник император. Беньовский

И ещё агенты заметили нечто пикантное. Морис Август явно увлечён этой самой трактирной служанкой, рослой голубоглазой красавицей. Зовут её Марта, родом она из Тироля, нрава общительного и не против того, чтобы принимать ухаживания богатых посетителей. Беньов дарит ей подарки и уединяется с ней в отдельном кабинете. Всё, кажется, идёт к их сближению, а возможно и...

— Можете не продолжать, — перебил Гаугвиц начальника сыскной службы. — Это уже не имеет существенного значения. Предоставим ловеласу возможность волочиться за польскими девками, а наших австрийских пусть оставит в покое. Вот ещё один аргумент в пользу ужесточения закона о нравственности и запрещения женской прислуги в трактирах и гостиницах.

Министр решил, что настала пора действовать. Для деликатного поручения он выбрал одного из своих сотрудников, уже немолодого, и напутствовал его.

— Вы выступаете в роли доброжелателя Мориса Августа. Скажем, старого друга и сослуживца его покойного отца-генерала. Вы не скрываете, что имеете прямое отношение к полицейской службе. От вашего приятеля, допустим, моего личного секретаря, вы узнали, что над Морисом сгущаются тучи. Ему грозит арест, заключение в крепость. По повелению императрицы трансильванские имения у него конфискованы и возвращены его зятьям и сёстрам. Вы на правах друга старого Беньова предупреждаете Мориса об опасности. Вот и всё. Никакого решения вы ему не предлагаете. Здравый смысл подскажет Морису Августу незамедлительно бежать в Польшу, где у него есть родня и пристанище. Уясните себе, мой дорогой, их величествам угодно, чтобы Морис Август Беньов покинул пределы Священной Римской империи. Моим жандармам дано распоряжение арестовать его. Но они придут в гостиницу «Дагмар», когда венгра уже не будет в Вене. Вы уяснили задачу?

— Вполне, ваше высокопревосходительство.

— Тогда действуйте. И немного сентиментальности. Психологический парадокс — нахалы, подобные Морису, иногда бывают сентиментальны. Присочините, что во время оно вы, тогда ещё молодой офицер, гостили в имении старого Беньова, ещё не генерала, и держали на коленях маленького Мориса.

Выслушав напутствия министра, сотрудник, названный для этого случая Ульрихом Мидденхорстом, отправился в трактир «Весёлый рейтар», где в то время как раз обедал Морис. Два дюжих детины загородили ему вход в отдельный кабинет, угрожающе сверкая белками глаз.

— Вы слуги господина Беньова? — спросил названный Мидденхорст и, не удостоившись ответа, продолжал: — Доложите обо мне, старом друге его семьи. Вот моя визитная карточка.

Морис Август принял гостя настороженно, хмуро. Он был в плохом настроении. Судебные чиновники все только обещают дать его делу ход, но ничего реального не сделали. Может быть, ещё требуется взятка? Но ведь у него не бездонный мешок золота.

— Чем могу служить, господин...

— Мидденхорст, если вам угодно. Служил с вашим батюшкой в одном полку. Он в ту пору был полковником, я капитаном. Однажды гостил у вас в Вербове. Живописные пейзажи, горы, водопады... Вам, Морис, было годика два. Вряд ли вы меня помните.

— Ей-богу, не помню.

— Вы забрались ко мне на колени и теребили мой ус.

— Всё это очень интересно. Но не пойму, чем могу служить.

— Только выслушайте. Случилось так, что не по своей воле я променял армию на полицию. Удар по самолюбию для дворянина из старинного рода, в котором было немало и полковников, и генералов. Не скажу, чтобы я слишком любил свою теперешнюю службу. На правах друга вашего покойного батюшки счёл своим долгом поделиться с вами, Морис, небезынтересным для вас служебным секретом.

— Это так важно для меня?

— Судите сами: совершенно случайно я узнал, что вам в ближайшие дни, а может быть часы, грозит арест, тюрьма. Таково повеление императрицы. До неё дошла жалоба ваших зятьев.

— Но моё дело рассматривает суд. Надеюсь, что мои имущественные права будут подтверждены.

— Не надейтесь. Императрица решила передать имения зятьям. Вам это повеление её величества, очевидно, ещё не известно.

— Чёрт возьми! Вы-то откуда это знаете?

— Из окружения министра. Один из его секретарей мой приятель и в некотором роде мой свойственник. Наши жёны в дальнем родстве...

— Бог с ними, с вашими жёнами. Вам-то какая выгода сообщать мне обо всём этом?

— Одно лишь сочувствие к сыну старого друга и сослуживца.

— Пожалуй, я вам поверю.

— И поступите разумно.

— И что мне советуете?

— Ничего не советую. И не вправе советовать. А впрочем, на вашем месте я бы не медлил. В Польше у вас родные?

— Дальние. И имение в Литве, доставшееся в наследство от дяди.

— К тому же вы обладаете военным опытом.

— Некоторым.

— Стало быть, имеете возможность получить чин и должность в армии короля Станислава.

— Наверное, имею. Ведь я венгр с польской примесью в крови. Что вы ещё хотите мне сказать?

— Я всё сказал. Не медлите. А в ваших чертах лица угадывается что-то от того малыша, которого я держал на коленях. Прощайте, друг мой. Да хранит вас Бог.

Скорый в принятии решений, Морис Август незамедлительно отдал распоряжение слугам собираться в дорогу. Понукать их не требовалось. Слуги знали необузданный нрав господина и его увесистую руку и вовсе не горели желанием заработать оплеуху или зуботычину.

Чтобы сбить преследователей со следа; Беньов небрежно бросил управляющему гостиницы, рассчитываясь за постой:

— Очень сожалею, что покидаю Вену. Неотложные дела в Трансильвании. И ещё хочу в Пешт к друзьям наведаться.

— Пешт прекрасный город, — ответил управляющий. — Кстати, в Пеште мой свояк держит гостиницу «Ласточка». Рекомендую воспользоваться.

— Благодарствую. Быть может, воспользуюсь вашей рекомендацией.

На второй день пути маленький караван — десять всадников и ещё несколько навьюченных дорожным скарбом и припасами лошадей — достиг Братиславы. Отсюда двинулись не на Пешт, а, переправившись через Дунай, углубились в просторы Словакии. Делали усиленные переходы, не щадя коней. Однако все меры предосторожности оказались излишними. Никто и не собирался преследовать венгерского злоумышленника. Это и не входило в планы Гаугвица, разыгравшего нехитрый спектакль.

Но отряд Мориса подстерегала у карпатской границы другая неожиданная опасность — шайка словацких гайдуков. Столкновение с ними оказалось вряд ли более приятным, чем возможная встреча с имперскими жандармами. Горную тропу преградил спустившийся по склону всадник в красном, отороченном мехом жупане, с кривой турецкой саблей на боку. За ним в чаще леса смутно маячили ещё несколько всадников.

— Кто такие? — громогласно крикнул по-словацки человек в красном.